Поволокли чучело, верхний этаж мельницы на мгновение ожил, озаренный вспышкой, и пуля мягко шмякнулась в цель. В тот же миг раздался второй выстрел — нашего снайпера.
— Прощай, куртка, — вздохнул бывший ее владелец.
— Вечная память… — хмыкнул его напарник.
Сверху донесся короткий женский вскрик, подтвердивший, что выстрел нашего снайпера попал в цель. Старший скомандовал:
— Вперед!
Мельничная дверь открылась неожиданно легко. Внутри помещения было затхло, пахло пылью, перепрелым зерном.
Кто-то шепотом чертыхнулся, наткнувшись в кромешной темноте на препятствие.
— Можно фонарик? — спросил кто-то.
— Нет! — произнес старший.
— Куда идти?
— Я бывал на таких горных мельницах, — сообщил старший. — Они все устроены в принципе одинаково. Вот тут должна быть лестница наверх… Идите на мой голос…
Он первый поднялся по узкой лестнице на верхний этаж. Сквозь слуховое окошко пробивался слабый лунный свет. У окошка шевельнулся какой-то силуэт.
Старший резко врубил фонарик и направил луч на фигуру. Это была девушка в темном комбинезоне. Она попыталась поднять винтовку, но не смогла: правая рука ее была перебита.
— Русский… — прошептала девица с ненавистью.
— Русский, — подтвердил снайпер, наполовину возвышаясь над люком, из которого тянуло сыростью.
— Будь ты проклят. Ты меня все-таки достал.
Снайпер вылез из люка и сделал шаг к женщине.
— Не подходи! — крикнула она с заметным акцентом. Оттолкнув винтовку, левой рукой схватила нож и проговорила: — Убью!..
Старший приказал остальным оставаться на лестнице:
— Я сам с ней поговорю.
Сделав еще шаг, он сказал:
— Спокойно, Марта.
Фраза произвела на девицу сильнейшее впечатление:
— Ты знаешь мое имя?
— Я знаю о тебе все.
Но она уже справилась с собой:
— Слышал, наверно, мою кликуху. Ее тут все знают.
— Это не кликуха, а твое подлинное имя, госпожа Дорникайте. Знаю также, сколько ты получаешь за каждую голову…
— Сколько положено по контракту.
— Знаю, что ты из Вильнюса, не замужем, жила с матерью и четырнадцатилетней сестрой…
— Да ладно заливать, — произнесла она, но гораздо менее уверенно.
— Послушай, Марта. Адрес, известный мне, тебе ни о чем не говорит, а?..
— Какой еще адрес.
— Улица Чюрлениса, дом три.
Она опустила голову.
— Между прочим, мать и сестричка уверены, что ты в Польше, работаешь гувернанткой в приличной и богатой семье.
— Заткнись!
— Как ты думаешь, они обрадуются, когда узнают, что их дочь и сестра — киллер, наемный убийца?
— Заткнись, говорю.
— А ведь это преступное ремесло — наняться в чужую армию. За это нужно отвечать по всей строгости закона, госпожа бывшая спортсменка.
— Русский закон мне не указ!
— Это почему?
— Я живу в независимой стране, я — иностранная подданная!
— Преступность, госпожа бывшая чемпионка, не знает границ.
Между тем он подошел к Марте почти вплотную, а когда она поднялась, ловким движением ноги выбил нож, который девица продолжала сжимать в левой руке.
— Спускайся вниз.
— Перевяжи сначала руку…
У запасливой и предусмотрительной Марты среди прочих припасов, рассчитанных на долгое сидение в снайперском гнезде, оказался и индивидуальный пакет.
Но едва снайпер надорвал его и пригнулся к раненой руке, как девица здоровой левой схватила его за затылок и попыталась зубами впиться в горло.
Спасла мгновенная реакция бывшего разведчика. Снайпер оттолкнул ее, и Марта упала навзничь, на кучу соломы, которая служила ей подстилкой в часы долгого бдения.
Старший кликнул остальных. Марту связали, поскольку она продолжала изо всех сил сопротивляться. Исчерпав запас русских ругательств, который был относительно невелик, девица начала выкрикивать непристойности, среди которых присутствовали предки снайперов, больше по материнской линии.
Спускаться по лестнице девица категорически отказалась:
— Кончайте здесь!
Пришлось стащить ее вниз. Как куль с зерном.
Она объявила:
— Никуда не пойду.
Снайперам, не склонным в столь поздний час к сентиментальности, пришлось вразумить ее парой хороших тумаков, после чего Марта покорно пошла вместе с отрядом, продолжая ругаться сквозь зубы.
Пришлось заткнуть ей рот кляпом. Впрочем, это необходимо было сделать в любом случае, поскольку Марта могла поднять крик в самом неподходящем месте.
Успешная поимка Марты Дарникайте имела далеко идущие последствия. С ее помощью — хотя сама снайперша об этом и не догадывалась — удалось выйти на след некоторых других контрактниц, а главное — на тех, кто участвовал в сражении боевиков с Забайкальской группой ОМОНа, расстреляв при этом ее боевой заслон.
После полученной информации на вражеских снайперов началась настоящая охота — благо метод был уже успешно опробован.
Когда число отловленных пособниц бандитов перевалило за дюжину, у генерала Матейченкова состоялся примечательный разговор с начальником диверсионно-разведывательного отдела полковником Петрашевским.
— Меня интересует как бы социальный срез этого наемного сообщества, — сказал генерал. — Но сначала скажи: все они — женщины?
— Да, все, — ответил полковник. — По крайней мере, те, которых мы отловили.
— А мужики есть?
— Может, и есть, но немного.
— А чем ты это объясняешь?
— Здесь, по-моему, несколько причин, Иван Иванович. Прежде всего, женщины намного терпеливее мужчин, а ведь главное в работе снайпера — это умение выжидать.
— Согласен, — кивнул Матейченков. — Я лично знаю случай дуэли двух снайперов — мужчины и женщины. Это было в пригороде Грозного, в недалеко отстоящих друг от друга полуразрушенных домах, где стрелки и засели. Они знали друг о друге, и если один подавал признаки жизни — другой тут же открывал огонь. Так что покинуть здание было невозможно.
— Соревнование на выдержку.
— Да.
— И кто победил?
— Женщина, конечно. Так что это лишний раз подтверждает твою теорию, — заметил генерал.
— А сколько длилось единоборство?
— Восемь суток.
