— Тут убийство на профессиональной почве. А шофер Фархад работал не каждый день даже. Василий Саянов вообще бездельник, возможно, с криминальным уклоном. Опять никакой связи, — заметила Лиля.
— Я тебе больше скажу — на аллее, где убили Фархада, убийца не мог отыскать и забрать стреляные гильзы. На мой взгляд, в темноте ночью, в грязи, при дожде это невозможно. Я там сама все осмотрела, — сказала Катя, — и это… это сверх человеческих сил.
— А я тебе на это отвечу так: двое из наших фигурантов — Герман Дорф и Геннадий Савин были знакомы с двумя жертвами. А что, если там, в доме в Прибрежном, знали и третью жертву, Анну Левченко?
Лиля спросила это таким тоном, что Катя поняла — ее приятельница и коллега все больше и больше убеждается, что это дело очень непростое, что оно едино даже в различии и разрозненности всех фактов, и в обратном никто майора Белоручку, как профессионала розыска, уже не убедит.
Ну что ж, посмотрим…
Катя решила — может, блог и «Живой журнал» что-то прояснят. Как истый репортер, она верила в силу журналистского слова на пространствах Интернета.
Глава 22
Слова, слова…
После всех этих расследований, поездок, праздников, прогулок, домыслов и предположений следовало, конечно, отдохнуть.
Но Катю точило нетерпение и любопытство. Дома после ужина она забралась на диван с айпадом в руках и начала искать публикации Анны Левченко в Интернете.
Отыскала она и фотографии Анны. Очень стильная молодая темноволосая женщина — на одном снимке в черной водолазке и модных очках, на другом — в «маленьком черном платье» с бокалом шампанского — то ли на вечеринке, то ли на приеме.
Анна Левченко вела «Живой журнал» и помещала туда множество фотографий, но все они имели отношение непосредственно к тем постам, что она выкладывала.
Катя читала посты до поздней ночи. По ходу помечая для себя — о чем речь.
Утром, придя на работу в главк, она сначала отправилась к шефу Пресс-службы и сообщила, что в последующие дни займется сбором материала по убийству в Прибрежном. Катя слукавила, когда обговаривала с шефом свою «командировку», — мол, это убийство приезжего и, судя по всему, именно на этнической почве. Я хочу сделать материал об уличной преступности и противодействии ей и о том, как там, в Прибрежном ОВД, раскрывают убийство мигранта.
То, что Фархад Велиханов не был мигрантом, а приехал в Москву из Уфы, она начальству не озвучила, а также и все сопутствующие детали. Не то чтобы она желала что-то скрыть, просто ей хотелось большей свободы действий. А на простых делах, на «бытовухе» это как раз возможно.
Потом она позвонила Лиле Белоручке, та только что провела оперативку с сотрудниками.
— Нашла посты и публикации Анны Левченко, — отрапортовала Катя. — Три последних ее публикации, датированные сентябрем, посвящены проблемам точечной застройки в городе и конфликту жителей с застройщиками. Она там наезжает на департамент благочиния и благоустройства.
— Где Геннадий Савин работает? А фамилию его она упоминает?
— Нет, его фамилии в ее постах нет, — ответила Катя. — А вот в августе у нее шла серия постов о проблемах предоставления и использования материнского капитала. И у нее там резкие выпады против предложений Инициативного комитета. Она резко критикует Раису Лопыреву.
— Лопыреву? Эта фамилия звучит?
— Звучит.
— Материнский капитал — это же финансовый вопрос, денежные дела. Какие-то махинации?
— Нет, никаких махинаций. Там идет грандиозный спор о порядке трат семьями, о целях, на что тратить, о сроках предоставления денег. И там у всех разная позиция — у Минздрава, у Комитета по охране материнства и детства, у Министерства финансов и у этого лопыревского Инициативного комитета. Как я поняла, этот комитет не связан ни с какими фракциями или партиями, это структура для разработки законотворческих идей и предложений. И их предложениями пользуются и фракции в Думе, и общественные организации, и разные движения. Там кипит дискуссия. Но Анна Левченко очень резко выступает против почти всех предложений что-то там изменить. От нее всем досталось — и Минфину, и Минздраву, как госструктурам. Но и комитету Раисы Лопыревой тоже.
— Скажем так, Раиса Лопырева находилась в сфере профессиональных интересов второй жертвы, так?
— Да, Анна Левченко деятельностью Лопыревой интересовалась.
— В своих публикациях она ее в чем-то обвиняет?
— Нет, просто критикует позицию по ряду предложений. Однако весьма резко. Да, еще вот что — посещаемость блога у Левченко весьма значительная. Ее многие читали и комментировали прочитанное. В том числе и эту публикацию.
— А Лопырева как-то отвечала на критику?
— В постах об этом ничего нет.
— Связь налицо, но она односторонняя, — констатировала Лиля весьма поспешно. — Лопырева — дама влиятельная. К ней мне так просто не подобраться.
— У нее с Данилой конфликт, — сказала Катя. — Я рассказывала тебе.
— Она же его мачеха вроде как. И одновременно тетка.
— Для Жени она тоже мачеха, но Женя относится к ней гораздо спокойнее, нейтральнее.
— Ты продолжишь с ними общаться? — спросила Лиля.
— Конечно. Я же обещала тебе.
— Слушай, ты вот как журналист сейчас мне скажи — то, что Левченко писала в постах, могло стать поводом для ее убийства?
— Нет, — ответила Катя. — Честно говоря, это просто сотрясение воздуха. Слова, слова… И потом, это Интернет. Правда, такое дело — не все в строку пишется, многое остается за кадром.
— То есть покойница могла собирать на Раису Лопыреву компромат?
Катя не ответила. А что тут скажешь?
— Я вызову Германа Дорфа на допрос. Он же ее сотрудник, — сказала Лиля. — Но разговор пойдет только о шофере и о поездке Дорфа в тот вечер в Прибрежный. Это пока все, что я могу себе с ним позволить. Я перешлю тебе запись допроса.
Глава 23
Так много бумаг…
Раиса Павловна Лопырева в одиночестве просматривала корреспонденцию в своем офисе в отеле «Москва». Так много бумаг скопилось за праздничные дни. С лица ее еще не сошли отеки, пришлось даже воспользоваться пудрой.
Герман Дорф позвонил и сообщил, что его вызывают в полицию на допрос по делу об убийстве шофера. Раисе Павловне показалось, что он нервничал. Конечно, кому приятно — все эти допросы, расследования.
Парень умер, а теперь все это колыхание, сотрясание воздуха. Раиса Павловна думала об этом с брезгливой тоской. Фархад — шофер ее племянницы и падчерицы, парень ловкий, смазливый. И хитрый как лис. О, Раиса Павловна — человек опытный, видела его насквозь. Хитрый он был, как и все их поколение — этих молодых да ранних. Но ее падчерица — племянница Женя была к нему невероятно снисходительна.
