— Все три убийства связаны, — констатировала Катя, — теперь это очевидно. И ты не просто угадала, но… Лиль, ты сделала самый главный вывод о связи на одной лишь детали — отсутствие гильз. А теперь мы выяснили, что…
— Хорош хвалить меня. — Лиля добавила в кофе сахара из сахарницы-дозатора. — Это дело — как вот такая сахарница: мы новую информацию получаем постепенно и равными порциями. Как эта сахарница устроена, чтобы не все сразу высыпалось, а частями, так и это дело. Только как все в деле устроено, мы пока не поняли еще.
— Семья и окружение моей подруги Жени были знакомы со всеми тремя жертвами. — Катя чертила на салфетке. — Что у нас получается? Третью жертву, Фархада Велиханова, знали все без исключения. Вторую жертву, Анну Левченко, знал Данила. Находился с ней, возможно, в отношениях.
— Возможно также, с ней были знакомы Герман Дорф и Геннадий Савин, и опять же твоя подружка и ее отец и мачеха-тетка. Раз Анна являлась девушкой Данилы, может, он ее в дом приводил? А она посты в «Живом журнале» против Лопыревой печатала.
— Да, это вполне вероятно, — согласилась Катя. — Первую жертву, Василия Саянова, знали двое — Герман Дорф и Геннадий Савин. Раз Данила — завсегдатай «Шарады», то и он мог знать паренька. Могла знать Саянова и Анна Левченко.
— Но вот что нам до сих пор не ясно — так это связи между жертвами. Были ли они знакомы между собой, хотя… Может, это уже и не так важно.
— То есть как это не важно? — удивилась Катя. — Это азбука розыска.
— А тут все гораздо сложнее, чем азбука, — ответила Лиля. — Я сердцем чувствую. И опять же эти гильзы треклятые, их отсутствие. Ты права — сверхчеловеческие усилия надо было приложить там, в темноте под дождем на аллее, чтобы отыскать обе стреляные гильзы. Вроде совершенно невероятная, непосильная задача. И тем не менее убийца их отыскал и забрал с собой, как и в двух прежних случаях.
Катя подумала про себя: Лиля, может, все проще, может, это вы их там не нашли, уголовный розыск. А гильзы лежат где-то в кювете.
Но Лиля словно услышала эти скептические мысли.
— Знаю, о чем думаешь, — это мы лопухнулись и не нашли. Мы дважды все там прочесали с металлоискателем, квадрат за квадратом во всех направлениях. И потом…
— Что потом?
— Я еще туда дважды возвращалась с металлоискателем, уже сама, одна, — призналась Лиля, — нет, ничего не нашла. Это как идея фикс у меня теперь: отсутствие того, что должно быть непременно.
— Лиль, я верю в твои идеи фикс, — усмехнулась Катя.
— Что нам говорит тот факт, что гильзы с места преступления убийцей изымаются? — рассуждала Лиля. — Лишь одно — убийца хочет лишить нас возможности идентифицировать по гильзам оружие. Тот самый пистолет. А о чем этот факт говорит? О том, что убийца не желает, чтобы мы связывали все три убийства.
— Или это оружие уже где-то раньше светилось. Из него уже стреляли и убивали. — Катя внесла свою лепту в догадки.
— Наемник? — Лиля мешала в чашке эспрессо ложечкой. — Кто-то нанял киллера, чтобы убить всех троих?
— Кто-то из них, — тихо сказала Катя. — Чем не версия, а? А убийца профи, и у вас в банке данных его пушка висит.
— Логично, — согласилась Лиля, — и без гильз нам ее не вычислить никак.
— А какие мотивы для убийств? — Катя пожала плечами. — Возьмем Данилу… он парень… странный.
Лиля покосилась на подругу.
— Такой красавец, я просто обалдела, когда он в кабинет тогда вошел на допрос, — сказала она. — Ему бы в кино сниматься. И даже эти ссадины зажившие у него на лице ему чертовски идут.
Катя в свою очередь покосилась на подругу. Потом улыбнулась:
— Он воюет дома, хотя вроде бы нет никаких причин. Сыт, ухожен, богат, живет на деньги семьи, бездельничает, то есть занимается тем, чем хочет. А с домашними конфликтует. Но это относится лишь к Лопыревой, его тетке, и отцу, как я заметила.
— Мачеха… комплекс Гамлета у парня.
— У Гамлета в пьесе отчим-дядя, — Катя кивнула, — хотя да, похоже, только наоборот. Ну ладно, какие могут быть мотивы у Данилы? Убил Анну — хотел покончить с их связью, может, она забеременела от него?
— Нет, насчет беременности судмедэкспертиза ничего не выявила.
— Ладно, не беременна. — Катя вспомнила, что им рассказывала карлица Маришка про туалет в клубе. — Хотел избавиться от надоевшей любовницы? Так мог просто бросить. А Саянов? Может, Данила Анну у парня отбил, тот ревновал и он убил ревнивца?
— Анне Левченко двадцать семь, а Васе Саянову девятнадцать. Все, конечно, возможно, но…
— Опять не вяжется. А мотив для убийства шофера какой тогда? Фархад мог что-то знать, мог шантажировать?
— Раз человек из обслуги, значит, сразу шантаж, раз имел место роман, значит, убийство по страсти — нет, это все самые банальные версии, — Лиля качала головой, — хотя… банальность порой дает самое простое объяснение. Но эти наши банальности пока ничего толком не объясняют.
— Ты поставишь в известность коллег из МУРа о том, что все три случая, возможно, связаны? — спросила Катя.
— Законтачены на клубе «Шарада» и семье твоей подруги? Нет, я данную информацию попридержу.
— Но это сразу откроет новые возможности для розыска и…
— У меня есть свои возможности для розыска, — возразила Лиля, — именно из-за клуба «Шарада» и этих двух наших помощниц Коры и Маришки… Я знаю, как наши действуют. Может, раньше я бы и поделилась информацией, стала бы сотрудничать. Но после случая с этим подонком из Лиги кротких… Нет. Они в клубе свои порядки начнут наводить и причинят людям зло.
— Лиля, это уголовный розыск, ты же там работала, почему сейчас говоришь, что твои коллеги причинят зло?
— Потому что подонков из Лиги кротких прикрывают. У них мощная крыша. Мне звонили уже несколько раз. Из разных мест, — Лиля сжала губы, — требовали отпустить эту скотину. Сначала говорили: ну что вы, коллега, затеяли, из-за какого-то пузыря с зеленкой и пары синяков… Я их послала. Стали давить — о, они это умеют. Я объяснила: дело о хулиганстве и подозреваемый останется под арестом. Мне уже открытым текстом — отпускайте из-под стражи. Я говорю — ладно, но только накануне все так сложится в изоляторе, что его в другую камеру переведут. А там у вора в законе Анзори Глухого день рождения, юбилей на нарах, и лучший подарок ему — мягкая теплая задница. Не подумайте, господа хорошие: урки не геи, которых вы так не любите. Просто жизнь заставляет, плоть требует. Сокамерники подарят вашего протеже Анзори Глухому. А потом пусть катится, зад зашивает у хирурга.
— Ты и правда хотела…
— Нет, — Лиля покачала головой, лицо ее снова стало каким-то серым, — нет, конечно. Но как я еще в такой ситуации могу блефовать? А сейчас время такое — звонят. И они только один аргумент понимают — силу. С волками жить — по-волчьи выть.
