— Детям. Даниле и Жене, — тихо сказала Катя.
— Теоретически да, классическая версия. Еще кому?
— Женя обмолвилась, что ее мать — а я помню Марину, редкая была красавица, — изменяла ее отцу. Они даже одно время хотели развестись. Если предположить, что у матери в то время имелся любовник…
— Молодой любовник, — сказала Лиля. — Кстати, а что мы знаем о Германе Дорфе и его прошлом?
Катя вспомнила лицо Германа — вот здесь, на этой кухне.
Маленький такой местечковый ад…
— Лиля, я что-то совсем запуталась, я потерялась, — призналась она. — Я не знаю, как реагировать, как с ними общаться, как разговаривать и… ощущение постоянного вранья с моей стороны. И постоянных подозрений, что и мне они все врут.
— Мы должны раскрыть это дело, мы должны быть стойкими. — Лиля не хотела сдаваться. — Я сегодня ночую у тебя. Не знаю, в сердце подсказывает — надо побыть с тобой. Может, потому, что нам обеим сейчас тяжело, мы на распутье. И вообще, я же обещала тебя охранять.
Катя через силу улыбнулась подруге — Лилечка… ты в своем репертуаре. Но в глубине души теплилась радость — не одна, сегодня я не одна. Дружеское плечо в час сомнений и тревог — великое дело.
Глава 45
Нетрадиционная семья
Они были вместе этой ночью — Женя и ее муж Геннадий. Хотя в коммерческой палате имелась вторая кровать, Женя ею не воспользовалась.
Она сидела прислонившись к стене, а ее муж, которому сделали операцию на обеих руках, весь перебинтованный, приник к ней, своей жене, как ребенок приникает к телу матери.
Женя крепко обнимала его. Он прятал лицо на ее груди и шептал: прости, прости, прости меня…
— Все будет хорошо, — шептала ему Женя.
— Прости, прости меня за все.
— Все будет хорошо, слышишь? Мы вместе.
— Прости меня, Женечка.
— Ты все, что у меня есть, я люблю тебя. — Женя нежно гладила его по голове. — Ты — мой… Мы нетрадиционная семья. Это наш выбор. Мы все преодолеем, слышишь?
Геннадий целовал ее плечи и шею, зарывался лицом в ее тело.
— Прости, прости, я жизнь тебе ломаю… сломал…
— Нет, нет, не говори так, — Женя еще крепче обнимала его, успокаивая, удерживая, — нет, мой хороший. Пусть говорят что хотят. Мы нетрадиционная семья, и мы будем жить. Мы с тобой будем жить. Это все пройдет, только обещай мне — больше никогда так меня не пугать… Подумай, что будет со мной, если тебя не станет?
— Женька, моя Женька…
— Я твоя, а ты мой. А все остальное не важно.
— Так уж и не важно?
Женя смотрела в темноту, в эту больничную темноту. Она вспоминала иные ночи. Огонь в глазах Фархада, васильковые очи томного капризного Васеньки. Жар их тел, что не предназначался ей в ночи любви, но который она все равно ощущала, находясь с ними в одной постели.
Огонь в глазах Фархада, шофера… Он так хотел, так желал ее — она знала это, она чувствовала это. Но ничто в ее душе и теле не отвечало на его внутренний жар и молчаливый восторг. Он был лишь инструмент для достижения той цели, которую они стремились достичь с мужем. Женя размышляла над этим — может, все дело в ней и она порочна или фригидна? И поэтому ее устраивают такие вот отношения, такой вот расклад?
Нет, она не фригидна. В те моменты, когда Геннадий ласкал ее, она трепетала и вся раскрывалась навстречу его ласке.
Увы, для ласки нужен был стимул.
Гибкое мускулистое тело шофера Фархада.
Томные, сладкие стоны-охи жеманного Васеньки.
Но это ведь все плоть, желание, а оно преходяще. Главное-то совсем другое. Что?
Ребенок, которого они так и не зачали с мужем.
— Важно лишь то, что мы вместе, — прошептала Женя мужу. — Ты только обещай, что не покинешь меня.
— Я не покину тебя.
— А это мы переживем, мы справимся, — уверяла Женя. — Ты лишь верь мне, как я верю тебе. Им не понять того, что мы имеем с тобой. Это только наше. Это — между нами, между мной и тобой. Мы такая семья.
— Мы такая семья, — покорно повторил Геннадий и поцеловал плечо жены.
Не губы, плечо — как послушный верный вассал.
— Но есть одна проблема, — сказала Женя.
— Жить негде? Ремонт в квартире скоро закончится, и мы переедем туда, в свой дом.
— Я не об этом, Гена. Я о том, что полиция подозревает нас в убийствах. С этим надо что-то делать.
Геннадий молчал.
— Мы не проявили должной осторожности, — тихо сказала Женя. — Мы слишком были заняты собой и нашим будущим ребенком.
— Погоди, вот руки у меня немного заживут…
«И что?» — подумала Женя. Но не сказала этого вслух, лишь снова нежно погладила мужа по волосам.
Они спали в объятиях друг друга всю ночь. Рано утром их разбудил молоденький медбрат, пришедший брать у Геннадия анализ крови.
Глава 46
Агрегат
В этот вечер бородатая Кора и карлица Маришка, как обычно, приехали на такси на Ленинградский проспект к клубу «Шарада» — работа не ждет.
Возле арки впереди них остановилось еще одно желтое такси, из него вывалилась компания трансвеститов, ярких, как бабочки, кокетливых и оживленных. Таксист — тот самый, кому Кора звонила накануне, наводя справки, увидев такси, дернул Кору за рукав.
— Э, гляди-ка, вон тот самый водила, что Марту Монро часто возит, о нем ты меня спрашивала.
Бородатая Кора заспешила к такси. Марты среди приехавших в клуб «сотрудников» не оказалось, но Кора хотела переговорить с шофером. Тот был улыбчивый, снисходительный, в полной расслабухе за рулем. Но при виде бородатой Коры глаза его округлились.
— Ого!
— Привет, — Кора открыла дверь со стороны водителя.
— Такси свободно, прошу.
— Да мы только что приехали с подружкой.
— Жаль, а то бы прокатил. Борода настоящая?
— Родная, — Кора вздохнула. Она привыкла к подобным расспросам в клубе. Пусть спрашивают, лишь бы не били…
— Круто выглядишь, — шофер скользил глазами по фигуре Коры. — Да, ничего не скажешь, крутая ты.
— Чего Марту не привез? — в упор спросила Кора.
— Не заказывает меня.
— Несколько дней ее в клубе не видно.
— Ну, в Москве ведь не только одна «Шарада». Тусуется где-то на стороне.
— А она все там, на Планетной у «Динамо»?
— Возил ее оттуда и туда. Она квартиру на первом этаже снимает.
— На первом? — Кора решила, что запомнит это. — Слушай, у нас в клубе гадают — она не это… ну, не как эти пташки-канарейки?
