— Вас сейчас хорошо накормят, напоят и даже дадут наркотиков, если, конечно, захотите… — проговорил Валет, выпустив изо рта струйку дыма.
— Что вы от нас хотите? — прокашлявшись, спросил один из таджиков, выглядевший несколько старше своего напарника.
— Для начала хочу просто познакомиться. Вот тебя, например, как зовут?
— Расул. А моего товарища звать Нурали…
«Это те, кого я искал! — радостно подумал Валет. — Ошибки быть не может…»
— А что, он сам по-русски не говорит? — поинтересовался Валет.
— Он совсем не говорит! Язык — нет…
— Что же, нет так нет, — зевнул Валет. — Вот что, Расул! Мне нужно то оружие, что вы привезли с Нурали. Понял? Я заплачу столько, сколько скажешь. И в дальнейшем вы будете продавать оружие только мне. Такой расклад вас устраивает?
— Я могу говорить только за ту партию «стволов», которую уже привез, — задумчиво произнес Расул. — Но сначала ты должен развязать нас… Иначе разговора не будет!
— Развяжите обоих! — кивнул Валет.
Но охранники почему-то не спешили выполнять распоряжение Хозяина.
— Что такое?! — Валет даже привстал с кресла от возмущения.
— Этот немой, — виновато произнес мордатый усач, — дюже мастак драться. Так руками машет, что куда там тому Брюсу Ли. Саньке Мозгляку фингал под глаз засветил и Кольке Решету вставную челюсть выбил, сволочь!..
— Что за дела? — Валет снова посмотрел на Расула.
— Нет, Нурали больше не будет себя плохо вести! — заверил Расул. — Мы же не знали, кто вы такие…
— Развяжите их! — снова приказал Валет.
— Обоих? — опасливо переспросил мордатый.
— Нет, пока только Расула!
Когда тому таджику, что был постарше, обрезали ножом путы на руках, он сразу сказал:
— У меня есть еще условие!
— Ну, что еще? — недовольно спросил Валет.
— Я хочу, чтобы не осталось ни одного свидетеля из тех, кто знал о наших связях с Аветисом Бабаяном! — потирая запястья рук, произнес Расул.
— Так… никого… и не осталось!.. — затянувшись крепким дымом, прокашлял Валет, с отвращением швырнув большой окурок сигары в пепельницу. — Ни Бабаяна, ни Седобородого… Никого нет!
— А девки? — подумав какое-то время, спросил Расул.
— Какие еще девки?
— Те, что были в ресторане…
— А они-то чем вам помешали? — удивленно воззрился на собеседника Валет.
— Будет поздно, когда они рот откроют. Надежно молчат только мертвые, — ответил Расул, подходя к стулу, стоявшему напротив кресла Валета, и располагаясь в нем без спроса.
— Восток… — пробормотал Валет. — Будь их воля, так они бы всем бошки поотрезали и на кол надели!
— Всех убить! — продолжил Расул, не слушая Валета. — И еще убейте Лепилу. Это мой самый большой враг. Он лечил меня от дурной болезни во время прошлого моего приезда в Москву. Сказал, что вылечил. Но обманул. Дома я почувствовал себя плохо… Я не забываю обид! С Лепилой должен был разобраться человек Бабаяна, но ему не удалось этого сделать. Его забрали в милицию. А этот шайтан, которого здесь все называют Лепила, все еще живой ходит. Так нельзя! Это против моих правил!..
Валет, слушая бредни Расула, подумал, а не накушался ли тот уже наркотиков? Странный он какой-то. Видимо, у него не все дома. Но черт с ним! С идиотами легче договариваться…
— …Если поможешь мне справиться с моим врагом, я помогу тебе, — закончил Расул свою длинную речь.
— Договорились, — сказал Валет. — О Лепиле ты все расскажешь вон тому, мордатому с усами. Он им и займется. А что касается девок, то их мы прямо сейчас и порешим, не откладывая в долгий ящик…
Валет тяжело поднялся с кресла, подошел к столу, на котором стоял прибор внутренней связи и нажал на клавишу.
— Эй, кто на связи? — спросил он.
— Это я, Мочало! — ответил густым басом динамик.
— Слушай сюда, Мочало! Тех девок, что сидят у вас, надо кончать. Всех пятерых! Сейчас мы к вам придем. Тащите пока их в «тир».
— У нас только три девки… — доложил Мочало.
— А где остальные? — удивился Валет.
— Та! Мы их за водярой заслали еще с утричка, а они, стервы, до сих пор где-то шастают… Вернутся, — ноги повыдергиваю!
— Ох, дурак! Ну, сил моих нет! — заорал Хозяин. — Я ж тебе, придурку, самому ноги повыдерну! Чтобы немедленно их нашли, понял? Всю группу за ними пошли!
— Найдем, не сомневайся! — пророкотал динамик внутренней связи.
— Найдут они, как же! — проворчал Валет, тяжело вздыхая. — Теперь этих сучек ищи-свищи! Придется ставить на ноги всех братков, а то ведь непременно милиция выйдет на них раньше нас… Свидетельницы гребаные!
Валет так разозлился, что пожелал самолично пустить в расход оставшихся трех проституток. И сделал это прямо на глазах у «ишаков» в своем подземном «тире», что произвело на тех самое благоприятное впечатление.
* * *
Дядя Петя, сидя на своем привычном месте, за столом, жаловался Лепиле на «тяжелую старшинскую долюшку».
— Народ пошел нынче какой? Образованный! Изгаляется над нами почем зря. Анекдоты про нас, опять же, сочиняет… Сочинители хреновы! А я про свою бывшую специальность тебе вот что скажу: старшина роты — это звучит гордо! А они? Анекдоты про нас… Эх! Слушаешь, и уши вянут. Да старшина подразделения, к их сведению, — важнейшая единица боеготовности. Недаром же хорошего командира солдаты любовно называют отцом или даже батей. А что это значит? Это значит, что старшину надо называть не иначе как солдатской мамой…
Лепила слушал разглагольствования крепко подвыпившего старика и только согласно кивал. Признаться, его начинало утомлять общество этого, в общем-то, безвредного, но жутко занудливого человека, в доме которого ему приходилось отсиживаться. И все же уходить отсюда он побаивался, надеясь к тому же еще хоть что-то разузнать о тех людях, которые совершили на него нападение.
Тимур заявился в Лобню под вечер следующего дня, к тому же не один. С ним приехали к дяде Пете две ярко накрашенные девицы, наведенную красоту которых очень портил явный испуг и следы пережитых страданий, прямо-таки написанные на их еще очень юных лицах.
— Это Маша, — сказал Тимур, представляя девушек хозяину квартиры. — А это Даша. Прошу любить и жаловать.
Та, которую назвали Машей, была рыжеволосой стройной девушкой, но с жутко вульгарными манерами. Она сама назвала себя, поправив Тимура:
— Зовите меня лучше Курносая. А подругу, — она небрежно кивнула на испуганно осматривавшую чужую квартиру блондинку, — называйте Прилипала. Так для нас привычнее.
Лепила сумел определить в этих девицах свой «контингент», с которым ему приходилось работать постоянно. Наметанным глазом профессионала он сразу же увидел явные следы побоев на лице Курносой, хотя та и пыталась всеми возможными ухищрениями, которые только доступны женщинам, скрыть их. Да и Прилипала еле ходила, держась на ногах из последних сил. Видимо, и ей тоже сильно досталось от неблагодарного «клиента». Но все оказалось совсем не так, как подумал Лепила в самом начале.
