Позавтракав, Виктория вышла из дома через заднюю дверь и совершила небольшую прогулку по парку. Воздух был чистым, в ясном голубом небе сияло солнце. Все здесь дышало свежестью и чистотой. Кругом расположились просторные лужайки. Два садовника трудились среди клумб. Красная белка пронеслась по траве и взбежала по стволу дуба, игриво вильнув пушистым хвостом, и исчезла.
Позади дома находились каретные сараи и конюшни. Серый и бледно-медовый цвет камня, из которого все это, включая дом, было построено, приобрел мягкие неподвластные времени оттенки.
Виктория не заметила мужчину, который задумчиво наблюдал за ней из окна своего кабинета. Будто почувствовав это, она обернулась и посмотрела в его сторону. Он отвернулся.
Виктория наслаждалась спокойствием и приятным свежим воздухом, с восторгом прислушивалась к трелям черного дрозда. Вдруг к дому быстро подъехал экипаж и остановился со страшным скрежетом. Навстречу выбежал грум, молодой человек бросил ему вожжи, спрыгнул на землю и стал решительно подниматься по парадным ступеням дома.
– Добрый день, мистер Рокфорд, – нараспев произнес Дженкинс, открывая дверь и проходя внутрь.
– Мой брат дома? – спросил Натан Рокфорд, передавая ему шляпу и перчатки. Он явно был чем-то взволнован.
– Да, сэр. Он в своем кабинете.
Натан прошел мимо него в вестибюль, его быстрые шаги явно говорили о страшном гневе. Он распахнул дверь и оказался перед старшим братом, которого последний раз видел в Лондоне два месяца назад. Лоуренс погрузился в гроссбухи, лежавшие на письменном столе, однако поднял голову, заметив брата, отодвинул стул и встал, чтобы приветствовать его.
– Натан! Рад твоему возвращению. Как Париж… и как Диана?
– Ну, с ней все в порядке. Однако я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Диане или Париже. Лоуренс, поверить не могу тому, что ты сделал! Должен признаться, я был оскорблен, прочитав твое письмо. Как ты мог привести эту… эту женщину сюда! С подобным нельзя мириться! Полагаю, она еще здесь?
– Если ты говоришь о Бетти, да, она здесь.
– Тогда она должна уехать. И немедленно.
Натан одарил брата обворожительной улыбкой, пользуясь которой с самого детства добивался от него всего, чего хотел, но на этот раз она не сработала.
– Нет, – твердо ответил Лоуренс, не испугавшись растущего гнева. – Натан, Бетти останется.
Виктория шла через вестибюль к лестнице. Заслышав громкие голоса, доносившиеся из-за закрытой двери, она остановилась, затем хотела идти дальше, но, услышав имя своей матери, застыла на месте. Почувствовала, как холод проникает в каждую клетку ее тела, когда разобрала последовавшие слова. Они ужалили так больно, будто она наступила на осиное гнездо.
На виске Натана, пока тот пытался обуздать свой гнев, пульсировала вена.
– Будь осторожен, Лоуренс. Вороша прошлое, ты рискуешь выставить грязное семейное белье на всеобщее обозрение.
– Этого не произойдет.
– Почему ты так уверен? Присутствие этой женщины не предвещает ничего хорошего. Оставить ее в Стоунгрейв-Холл – значит подвергнуть опасности наше благополучие. Если мы хотим избежать громкого публичного скандала, она должна покинуть этот дом. Ради бога, Лоуренс, она не должна находиться здесь. Я весьма огорчен твоим поступком. Почему ты не посоветовался со мной? Разве мое мнение в таком важном вопросе для тебя ничего не значит?
– Конечно, значит, но тебя тогда здесь не было.
– Даже если бы я был здесь, сомневаюсь, что тебя взволновали мои соображения на этот счет. В прошлом я всегда уважал твое мнение, но не могу сказать то же самое сейчас. Объясни, ради бога, мотивы своего поступка!
– Ты знаешь. Я обещал нашей матери, что о Бетти позаботятся, если ей понадобится помощь. Вот время и пришло.
– Мать уже умерла, а нога этой женщины не ступала в этот дом более двадцати лет. Однако ее присутствия тебе недостаточно, ты распространил свое гостеприимство и на ее дочь. В это трудно поверить, невозможно объяснить, – гневно выговаривал Натан, отчаянно приглаживая волосы и расхаживая по ковру.
– Мисс Льюис тут ни при чем. Ты должен понимать это.
– Неужели! Тогда следует дать понять, что я не желаю видеть ее здесь. И ты прекрасно знаешь причину этого.
– Знаю, – резко ответил Лоуренс, – мне очень трудно скрывать от нее правду, пока она здесь. Натан, если бы ты только мог все рассказать ей. Или хотя бы позволь мне сделать это.
Натан побледнел и посмотрел на брата с отчаянием и мольбой. Неожиданный страх затуманил его взор.
– Нет, Лоуренс. Умоляю, не делай этого, – просил он тихим хриплым от напряжения голосом. – Мы с Дианой только что вернулись после медового месяца. Это выше моих сил. Я бы не вынес подобных… объяснений. Ради бога, прошу тебя, пусть это останется между нами.
Лоуренс промолчал и кивнул, видя полный муки взгляд брата.
– Ладно. Пусть будет так.
– Спасибо. Для меня это много значит. Я уверен, мисс Льюис способна позаботиться о матери в собственном доме. Тогда ей не придется слоняться по Холлу, точно нищенке или обитательнице благотворительного приюта.
– Нет, – резко возразил Лоуренс. Он был готов хранить семейную тайну ради Натана, но не собирался выгонять Бетти и ее дочь из своего дома. – Бетти очень плоха, ее нельзя перемещать. Натан, что бы ты ни думал по этому поводу, они обе останутся здесь. Так что, тебе придется привыкать к этому.
– Я не собираюсь привыкать! – Натан отреагировал на слова брата с крайним недовольством. – Привыкать к девчонке, место которой среди кухарок!
– Натан, прекрати. Виктория никогда не станет работать на кухне, и ты прекрасно знаешь это, как бы тебе ни хотелось делать вид, будто ее не существует. Она дочь школьного учителя, чей отец служил в армии и имеет офицерский чин. Бетти происходит из старинного аристократического рода Несбитов из Камбрии
[5]
. Ее семья пережила трудные времена, родители умерли. Вот почему ей пришлось работать горничной.
– Лоуренс, боже милостивый! Мы что, уже стали их наследниками? – возразил Натан насмешливым тоном. – Я так и знал.
– Ты должен понять, я привез Бетти сюда не потому, что мне что-то взбрело в голову. Я долго думал об этом.
– А ты не подумал, как это скажется на ее дочери?
– Подумал, но у Бетти чахотка, за ней требуется уход. Она моя главная забота. Прошу тебя, смирись с этим.
– Ты не понимаешь, чего просишь у меня. Я никогда не смирюсь с этим! Пусть я больше не живу в этом доме, он все еще остается семейным очагом, поэтому я хочу, чтобы Бетти покинула его вместе с дочерью.
– Натан, я знаю, ты не так бессердечен и черств, каким кажешься сейчас. Представь, как мисс Льюис должна чувствовать себя в чужом доме, когда ее мать одной ногой в могиле. – Видя, что брата его слова не проняли, Лоуренс потерял терпение. – Натан, черт тебя подери! Ты уже забыл, что пережил, когда умер наш отец? Ты же был не в себе. Подумай, как Виктория почувствует себя, когда ее мать умрет. Ты ведь уже познал смерть и утрату. Или забыл, какую боль это причиняет?
