– Возможно, вы правы. Когда мисс Эллингем в седле, она нередко ведет себя безрассудно. Поэтому думаю, все, что вы сказали, оправдано. Мне жаль, что так вышло, но я рад, что никто серьезно не пострадал.
– Спасибо. Вы очень добры. Я сожалею о том, что так случилось, но не о том, что сказала ей. Она вела себя нагло и невежливо.
Лоуренс тихо рассмеялся, почувствовав удовлетворение оттого, что нашелся человек, готовый сцепиться с грозной мисс Эллингем.
– Снисходительность, терпение и понимание никогда не были ее сильными сторонами.
– Жаль, если я показалось грубой. Мне действительно следует учиться держать свой нрав в узде.
Лоуренс задумался на мгновение. Матери и гувернантки воспитали так много юных леди по одному образцу, что между ними было трудно разглядеть какую-либо разницу. Однако мисс Льюис обладала характером, который, по его мнению, никак не вписывался в этот образец.
– Итак, мисс Льюис, вы навсегда покинули школу.
– На этот счет не могу сказать ничего определенного. По правде говоря, учеба для меня закончилась в прошлом году, правда, зная, что я твердо решила учительствовать, мисс Карвер, директор школы, предложила мне остаться.
– Вы именно этим хотите заняться? Учить, как ваш отец?
– Да. Он внушил мне мысль, сколь это важно и только через образование можно преуспеть в жизни. Отец учил меня, когда я была еще маленькой, очень гордился моими успехами в школе и тем, что привил мне интерес к математике.
– И вас нисколько не беспокоит то обстоятельство, что из-за этого вас станут называть синим чулком?
– Отнюдь нет. Я понимаю смысл этих слов, поэтому не воспринимаю их как оскорбление. Я с пользой провела время в школе, но в отличие от некоторых учениц из богатых семей, которые с радостью выйдут замуж за джентльменов, готовых обзавестись умными женами, мне, как независимому человеку, придется всего добиваться самостоятельно, поэтому образование необходимо для моего будущего.
– Отец очень гордился бы вами.
– Мне хотелось бы думать так же. – Виктория дивилась, о чем подумал бы Лоуренс, если признаться, что отец посвятил себя профессии учителя и воспитывал дочь так, чтобы та в случае необходимости могла постоять за себя исключительно потому, что жена проявляла безразличие к супругу и ребенку, поскольку большую часть времени уделяла матери лорда Рокфорда, своего прежнего работодателя.
– Мне всегда хотелось идти по стопам отца, – продолжила Виктория. – Конечно, не для того, чтобы поступить в университет, ведь леди туда не принимают, а для того, чтобы остаться в школе-интернате и работать там учительницей. Мне надо думать о будущем, а перед молодой женщиной открывается не так уж много возможностей.
– Думаю, работа гувернантки может обеспечить юных и умных леди крышей над головой.
– Вот именно. Вместо того чтобы отправлять дочерей и сыновей в школы, во многих приличных семьях предпочитают, чтобы их обучением занимались постоянные гувернантки.
– Думаю, в такой должности вы не сможете перевести дух с утра до ночи. У вас совсем не останется времени для легкомысленных увлечений, которыми некоторые леди заполняют свои дни.
– Сэр, я не провожу время в праздном безделье, хотя у меня остается время заняться тем, что нравится.
– Правда? А мне кажется, вы глупостями не занимаетесь.
Виктория рассердилась. Неужели Лоуренс намекал на то, что находит ее неинтересной и некрасивой?
– Сэр, мы только что познакомились. Не могу представить, как у вас могло сложиться подобное мнение. Мне кажется, для этого у вас не было достаточно времени.
– Мисс Льюис, мне достаточно одного взгляда, чтобы распознать умную женщину. А когда это случается, я способен выразить лишь самое искреннее восхищение.
– Неужели? – неуверенно спросила Виктория.
– Да. Моя мать занималась совершенствованием образования юных леди и другими благотворительными делами. Ее можно считать настоящей святой.
– Сэр, я не святая. Отнюдь нет. – Сама мысль об этом заставила Викторию улыбнуться.
От столь неожиданной улыбки Лоуренс затаил дыхание и на мгновение утратил способность мыслить здраво. Он, Лоуренс Рокфорд, смущавший пристальным взглядом воров и бандитов на самых опасных улицах Европы и Америки, смотревший смерти в глаза, обнаружил, что в присутствии этой очаровательной девушки чувствует себя так, будто его загипнотизировали и лишили сил. Как это все нелепо!
– Мисс Льюис, вы уверены в том, что овладели школьными предметами и способны передавать знания другим?
– Надеюсь скоро получить разрешение на дальнейшее образование. Мисс Карвер поощряет меня в этом, а мать поддерживает мои намерения.
Сделав глубокий вдох, Лоуренс уставился на нее. Наконец-то они подошли к причине, по которой ее мать находится в Стоунгрейв-Холл.
– Вы уже виделись с матерью?
– Да. Она очень больна. Я благодарна вам за то, что вы привезли ее сюда. Мне хотелось бы отвезти ее домой, где я сама смогу ухаживать за ней, но мне сказали, что коттедж у нас отобрали. Нет ли здесь какого-то недоразумения?
– Нет. Ваши сведения совершенно точны.
– Извините, если покажусь сбитой с толку и весьма озабоченной, но я действительно не понимаю, что происходит. Я возвращаюсь домой и обнаруживаю, что у меня больше нет дома, а мать перевезли в Холл. Вы должны понять, эта неожиданность встревожила меня.
– Должно быть, все обстоит именно так, и я понимаю, сколь это вас встревожило, – последовал быстрый, решительный и резкий ответ. Лоуренс пристально взглянул на нее. – Вам здесь не нравится?
Виктория поймала его взгляд, отвела глаза. В ней снова начал просыпаться гнев, который охватил ее, когда миссис Ноулс сообщила, что коттедж готовят для нового жильца.
– Нет… просто…
Лоуренс заметил пламя, вспыхнувшее в ее глазах, до того как она отвернулась. Он прищурил глаза.
– Мисс Льюис, не спешите. Ваш нрав снова грозит вырваться наружу.
– Возможно, потому, что я не люблю, когда мне указывают, что делать.
– У меня тоже ужасный характер, – заметил он с ледяным спокойствием.
Виктория еще раз быстро посмотрела на него и с трудом сглотнула, встретив сверлящий взгляд голубых глаз. Потребовалось совсем мало времени, чтобы она потеряла власть над собой и вспыхнула. Ей следует лучше следить за эмоциями, но чувства били через край, и сделать это оказалось трудно.
– Вы не соизволите объяснить, что мне делать, если что-то случится с матерью? Где мне жить, раз у меня отняли дом? Должны же вы понять мои тревоги.
– Разумеется. Думаю, ваша мать все учла.
– Вы так считаете? Пожалуйста, объяснитесь.
– Думаю, мать вам все объяснит, если вы попросите ее об этом. Меня не посвятили в ее планы. Даже если бы посвятили, я не имел бы права обсуждать их с вами без ее разрешения.
