У меня засосало под ложечкой: она-то смирится… Очень даже смирится. А вот мне как быть? Но я не была настолько беспечной, как мой зверь, поэтому сразу заметила, что говорим мы шепотом и Андрей как-то излишне собран.
— А что?.. В чем сейчас опасность? Чего бурая не учуяла? — я практично решила сначала выяснить причину его очевидного беспокойства.
— Росомаха, — одними губами лаконично поведал он мне, старательно улавливая ноздрями ночной ветерок.
И что? Эта «помесь» рыси и медведя может быть опасна двум волкам? Даже я одна, даже с учетом моей неопытности, и то одолела бы дикого зверя. Ведь сообщества росомах-оборотней не существовало. Все это я попыталась донести удивленным взглядом Андрею.
— Она ведет себя как оборотень! И очень коварная и опасная, — поразил меня ответом белый. — И это ее территория.
Но как?! Сроду не слышала об оборотнях-росомахах!
Андрей пожал плечами и шепнул:
— Это плохая история. Расскажу в другой раз. Но запомни навсегда: росомаха — очень опасна. И это не территория волков. Защитить тебя тут некому.
Непроизвольно поежившись, уже сама шагнула плотнее к стене маленькой пещерки. Вопреки предупреждению, рядом с Андреем мне было не страшно. И только сейчас, скользнув взглядом по стенам гротика, сообразила, что мы спорим тут шепотом, будучи голыми! И… невыносимый белый вовсю этим пользовался, не отводя от меня пристального взгляда. И взгляд его при этом все больше отдавал звериным интересом. А я… я тоже ощущала небывалое возбуждение. Увы.
«Проклятая течка!» — мысленно застонала я, решив сжаться в углу в комочек и так просидеть до утра.
Сесть не успела. Добровольский мгновением раньше шагнул вперед и, обняв за плечи, притянул к себе.
— Ленка… — глухо и обреченно пробормотал он мне в волосы.
— Добровольский! — я возмущенно попыталась пихнуть его бедро коленкой. Белый так притиснул меня своим телом к стене пещеры, что двигаться получалось плохо. — Ты оборзел совершенно! Если забыл — мы вроде как в ссоре! И даже то, что ты мой альфа, не оправдывает такого поведения.
Вот ничто в нем так меня не выводило из себя как пожизненное следование лишь собственным интересам. Бабник! Как же! Голая девушка под боком — нельзя упустить такой шанс. Его ничто не изменит. Даже на чужой территории, даже когда рядом, по его словам, опасная росомаха!
— А ты не забыла? Мы вроде как пара на период действия договора, — вовсю пользуясь моей малоподвижностью, Андрей успел уже меня облапать. Вот же ж… зверюга!
«Видимо, мой аромат меняется и действует на него излишне призывно», — вынуждена была я признать очевидное. С чего бы еще только что дико злившемуся альфе так стремительно перестраиваться на совершенно другой лад? А что он перестроился — сомнений не вызывало. Все посторонние хищники в окружавшей пещерку темноте ночного леса как-то внезапно перестали его волновать. И меня тоже. Чем больше сладострастных узоров выписывали на моем теле его руки, тем сильнее желание накатывало на меня. Впрочем, я-то его всегда хотела. Это и обидно. А уж в своем нынешнем перевозбужденном состоянии…
— Нам в лагерь пора, — собрав крохи самоконтроля, попыталась я воззвать к его здравому смыслу, но…
— Кхм… — белый лишь что-то неразборчиво пробормотал, склонившись к моему плечу и посасывая крошечный кусочек кожи в страстном поцелуе.
«Мне конец!» — я честно признала этот факт, ощущая, как изнутри неумолимой волной ощущений нарастает собственное возбуждение, а ноги уже подкашиваются от приятной истомы. Уже по собственному желанию прижалась к своему оборотню, плавясь от ожидания. Ждала я всего: его поцелуев, его прикосновений, всего его.
— Ленка… — прежде чем начать терзать губами мое ушко, вновь пробормотал Андрей.
— Что? — зажмурившись, прошептала я в ответ, разворачивая голову и подставляя губы.
Это грустный факт — у меня никогда не хватает сил ему сопротивляться!
— Моя, — утробно проурчал белый, подхватывая мой порыв, и, обняв ладонями мое лицо, уже не позволил пойти на попятный и отвернуться. Уставившись загадочным взглядом в мои глаза, подул на нос, а потом… поцеловал в губы. Нежно так поцеловал, мягко коснувшись своим ртом моего. — Попалась.
«Это точно, — скорбно признала я в душе. — Так долго держать оборону, выдержать все его сокрушительные попытки соблазнения и вот так, без боя, уступить там, где близость и вовсе не ожидалась! Я бы еще поняла, если бы он мне взбучку и наказание устроил, а так…»
Оставалось единственное разумное объяснение — это течка виновата. И мы оба лишь жертвы собственной животной природы.
И я сдалась, уступая напору белого. Ведь можно бороться с кем угодно, кроме себя.
— Андрей… — уже жадно шаря руками по его плечам, успела я выдохнуть между нашими головокружительными поцелуями. — Не томи…
Страсть даже не бурлила, она бушевала внутри, требуя выхода, превращая кровь в лаву. Я сгорала в огне желания, стремясь лишь к одному — стать одним целым, делить с ним дыхание, испытать мощь его покорения.
— Не-е-ет… — выдохнул предупреждающе белый, слегка прикусывая мою нижнюю губку. — Меня так долго лишали возможности насытиться, что сейчас я намерен попировать от души.
Мои ноги предательски подкосились от одного упоминания о его планах. А волчица внутри жалобно и как-то смиренно заскулила, тут же вызвав у его волка ответный торжествующий рык. Все мысли оставили меня, уступив место чувствам. Я так долго старалась следовать требованиям разума, что в один миг проиграла битву сердцу.
Привстав на носочки, уже сама потянулась ему навстречу, скользя губами по мужскому лицу, целуя скулы, затвердевший подбородок, гладя ладошками напрягшуюся шею и зарываясь пальцами в жестковатые волосы на затылке Андрея. Он глухо охнул и, рывком подхватив меня под бедра, притиснул к себе, склоняясь лицом к локонам и глубоко вдыхая мой аромат. Я окончательно перестала слышать хоть что-то вокруг. Сейчас лишь наше прерывистое дыхание и стук сердец сливались в своеобразный пульс жизни. Ощущать его тело собственной, вмиг ставшей неимоверно чувствительной, кожей было… волшебно… головокружительно. Мы, словно подчиненные единой сторонней воле, страстно и жадно терлись телами друг о друга, вызывая невероятный отклик чувств и ощущений, пробуждая в душе бурю эмоций. Безумно хотелось большего. И ничто другое не волновало. Ни причины, ни мотивы, ни последствия… Хотелось лишь одного — прожить вдвоем эти мгновения вечности.
— Андрюш, — кажется вслух выдохнула я, — не дай мне потеряться…
И сама в полной мере не понимала, о чем молю: не оставлять? помочь? Но с чем? Мне хотелось верить, что белый найдет выход из того тупика чувств и событий, в котором мы оказались. Так отчаянно хотелось просто обнять его и быть рядом, предоставив мужчине самому разобраться со всем случившимся. Но, увы, это в первую очередь мои проблемы.
— Нет! — на миг оторвавшись от моих губ, Андрей уперся своим лбом в мой и посмотрел прямо в глаза. — Никогда!
