— Ммм… — блаженно вытянувшись на поверхности, я счастливо застонала. — Невероятный контраст! Так расслабляюще…
— Мне это напоминает баню и последующее купание в проруби, — поделился белый жизненным опытом.
И тут же я услышала, как заскулил его волк, вызывая в моей груди мгновенный отклик бурой. Белый зверь явно скучал по северной «свободе».
Как же просто было бы нам, не сложись все так неоднозначно. Если бы он не был Добровольским, если бы я не была Волконской… Но все эти «если бы» стали неодолимой преградой между нами. И лишь в такие мимолетные моменты как сейчас, когда только вдвоем во всех смыслах укрывались от всего мира, мы могли быть счастливы друг с другом. Но не более. Душу омрачала скорбь понимания: мы поднимемся наверх и все вернется к неизменной борьбе. За что и зачем — неважно.
— Я в бане никогда не мылась, — почему-то честно призналась Андрею. — В проруби тем более не купалась.
— Замерзла? — судя по тону, белый напрягся.
— Немножко, — призналась я, присаживаясь на дно заводи, чтобы погрузиться в воду по самый подбородок. — Но здесь согреюсь. Все же поразительное место!
Нежиться где-то в полости породы скальника, глубоко под землей, в обволакивающем, ласковом и успокаивающем тепле слегка пахнущей серой (так вот что за запах смущал меня на подходе к этому месту!) воды было так… необычно.
— Я согрею быстрее, — и Добровольский стремительно придвинулся, перетягивая меня ближе к себе.
И столько чувственного и животного магнетизма было в его голосе, такой глубиной и внутренней силой мерцали зеленые глаза мужчины, что я не могла не подчиниться. Более того — плавно, не разрывая связи глаз, подняла руку и выключила оба наших фонарика, погружая пещерку в непроглядную тьму.
Даже острое волчье зрение тут помогало плохо. Видны были силуэты, размытые черты, но не выражения лиц, не чувства, отражающиеся во взглядах. Сейчас мы оба инстинктивно стремились к одному — быть собой и скрыться за этим пологом тьмы, дарящим сердцам возможность довериться и полностью открыться.
«Любит меня», — вслушиваясь в безмолвные прикосновения мужских рук и губ, упиваясь их нежностью и таким редким между нами ощущением открытости, почувствовала эту истину душой.
Тут не было ошибки. Звериные инстинкты, сердце — все говорило об этом. Но разум… Я понимала, что вопреки любым чувствам альфа клана белых волков не поступится властью и интересами своего рода. Тем более, что я больна. Да и я не смогу принять его вариант развития наших отношений.
Шансов, как и прежде, не было. Для нас. Лишь этот миг любви, еще одно украденное у жизни наше личное воспоминание. Кусочек времени только для двоих. Мгновение, длиною в жизнь. Жизнь, которую мы проживали в любви и согласии. Вместе!
Гоня от себя грусть (счастье так мимолетно!), с головой бросилась в омут чувств. К противостоянию мы вернемся позже, ведомые ситуацией и принуждаемые обстоятельствами. Позже, когда вернется свет, а пока было время тьмы… Мое время!
— Сейчас собираешь вещи и перебираешься в мою палатку! — Андрей озвучил свой приказ, когда мы подошли к лагерю. — Все решат, что у нас роман, и не удивятся.
В том, что это был именно приказ, я не сомневалась: чувствовала и давление его силы, и неумолимость в тоне. И все равно отрицательно покачала головой.
Белый хоть и шел немного впереди, ведя меня за руку, но жест почувствовал и тут же остановился. Когда он обернулся, о нежном и любящем мужчине, что всего с полчаса назад дарил мне свою страсть в темном алькове подземной пещеры, ничто не напоминало. Черты лица словно окаменели, подбородок предупреждающе напрягся, а взгляд прищуренных глаз обещал крупные проблемы! Взгляд темных звериных глаз…
Я невольно сглотнула: его волк все сильнее давит на человека, чувствуя усиление влияния бурой. А я усугубляю ситуацию, ссорами осложняя Добровольскому самоконтроль.
— Андрей, пойми меня! — спешно, пока он не пригрозил мне чем-нибудь, попыталась шепотом переубедить мужчину. — Ты и так борешься с инстинктами, а тут я буду совсем рядом. Это риск!
Как же он не поймет, что мне невыносимо трудно находиться так близко! Я буквально задыхаюсь от этой затягивающей потребности смириться и принять требования альфы. Так бы поступила бурая… А Елене Волконской невероятно трудно бороться сразу с двумя.
— Ты не понимаешь, — казалось, белый немного смягчился после моих слов, — риск не в перспективе обзавестись совместным потомством! Угроза иная.
А я с чувством горечи одернула себя. Добровольский не слабоумный, чтобы допустить зачатие, — из кожи вон вылезет, но удержит своего волка от вязки с моей волчицей. Больная кровь сильнейшему волчьему клану не нужна!
«Ему важно лишь контролировать «джокер» — меня! Врага держи поближе к себе», — известная мудрость применительно к нам была очень уместна. И если для меня Андрей никогда не станет врагом (давно это знала, понимала, что вопреки всему никогда не смогу погубить любимого), то вот в позиции Андрея относительно меня была не уверена. Вдруг он примет точку зрения своего отца? Ради клана?..
Доверие — в этом вся наша проблема. Слишком многое стоит между нами.
— Я… — и замялась на месте, не зная, как объяснить белому свое отношение к вопросу, не выдав истинных чувств. — Мне неудобно. Я не хочу опять жить с тобой, пусть и в одной палатке. Мне стыдно и перед медведями, и перед друзьями (про Женю решила даже не заикаться!). И трудно, бурая тоже рвется лидировать.
Под конец в голосе откровенно звучала мольба. Не такая уж и великая уступка, если я буду спать через пару палаток от него.
— Нет, — категоричная непреклонность в голосе и отведенный в сторону взгляд. Белый даже не удостоил меня пояснений, только повторил приказ: — Спишь в моей палатке, без меня территорию лагеря не покидаешь! Если будешь упорствовать, просто закину на плечо и вместе с рюкзаком перенесу к себе. Тогда точно будет чего стесняться.
Я в ужасе вздрогнула, представив подобный «цирк». А еще вдруг отчетливо осознала, каким станет мое будущее, если я в конечном итоге уступлю Добровольскому и соглашусь на жизнь с его стаей, под его особой протекцией. Утрата всякой самостоятельности, собственного достоинства и полное подчинение его воле!
— Отлично! — уже не таясь, с мрачной иронией в голосе буркнула я. И двинулась в сторону лагеря. — Твой ультиматум подействовал — ты в очередной раз втоптал меня в грязь. Ни в чем себе не отказывай! Из нас двоих ты сильнее. Пока!
Позади повисла угрожающая тишина. Мы мгновенно, словно и не было недавней близости, стали чужими друг другу существами.
Соперниками — хотя бы и за право решать самому.
Глава 8
Елена
Сонно жмурясь, расслабленно потянулась, стараясь оттянуть момент окончательного пробуждения. Было чудесно просыпаться рядом с Добровольским ранним утром в лесу под пение птиц.
