— П-пожалуйста! — подхлестнутая страхом, взмолилась я, обращаясь сразу к обоим. — Хватит на сегодня! Вы смерти моей х-хотите?!
В последнем выкрике отчетливо прозвучали нотки надвигающейся истерики.
Мужчины вздрогнули, словно только сейчас осознав факт моего присутствия. И оба одновременно посмотрели на меня. Такими разными глазами и такими… похожими. По-звериному черными!
Уф! Вовремя я вмешалась.
Несколько секунд оба смотрели на меня, прежде чем Макс яростно дернулся, но вырваться не смог.
— Лапы убери! — грозно рыкнул он.
Андрей не реагировал, продолжая сверлить мое лицо этим пугающим взглядом и жадно вдыхать мой аромат. Макс дернулся вновь. Яростнее.
— Уходи! — Добровольский разжал ладонь, и лишь тогда хранитель смог отступить в сторону. — Но помни: вопрос не закрыт. О том, что ты сделал, «поговорим» позже! Когда все закончится.
Голос Андрея, контрастируя с совершенно безумным выражением его глаз, прозвучал сухо и спокойно.
— У тебя, возможно, не будет этого «позже»! — сурово припечатал медведь, не двигаясь с места.
Но Андрей лишь пренебрежительно передернул плечами: будет!
Макс с неожиданным удовлетворением во взгляде подмигнул мне и, спешно развернувшись, ретировался куда-то вглубь окружавшего нас леса. Я же, ощущая рвущуюся наружу волчицу и одновременно до чертиков боясь реакции Андрея, стояла ни жива ни мертва.
— Ты в порядке? — спустя несколько бесконечных минут глухо уточнил он.
— Угу, — тут же кивнула я.
— Пойдем, — и белый протянул мне руку.
Обида и возмущение его циничным поведением не прошли, но сейчас (я чувствовала это) не время было что-то выяснять. Уж очень взбешенным ощущался зверь Добровольского. Повременю демонстрировать характер. И, покорно вложив ладошку в мужскую ладонь, поспешила за Андреем.
Шли мы быстро. И уже скоро я поняла куда. Целью альфы было ледяное озеро, в котором мы с одногруппницей так неудачно искупались в первый день по прибытии.
Оставив меня на берегу, белый решительно нырнул в ледяную воду. Купание напомнило мне недавнее уединение в подземной нише с серным источником. Но как же сильно все изменилось с тех пор…
Больше мы не разговаривали. Я молчала принципиально, не желая прощать Андрею его подлость. Белый же был слишком сосредоточен на контроле своего зверя. В таком состоянии и заснули. По крайней мере я.
Утро ожидаемо усложнило ситуацию. Течка началась. А значит, пока надо отложить все прочее и постараться выдержать испытание. Вместе! Ведь если я — о чудо! — еще не забеременела, то тут шансов совсем не будет.
Уставившись в черные-черные глаза мужчины, что немигающим взглядом наблюдал за мной, вздохнула. Ладно медведи, но как люди воспримут рычащего спасателя, что ни на шаг от меня не отходит? Да и опасно это. Живой пример — Женя. Ярость зверя может спровоцировать что угодно! А последствия могут быть необратимы.
И бурая бесновалась, истощая мои силы. Она жаждала новой встречи со своим волком, не желая принимать в расчет мои рассуждения.
— Нам надо уйти, — тихим шепотом озвучиваю решение, давшееся мне с огромным трудом.
— Нет, — и яростное мотание головой. Не согласен!
— Тогда придется пять суток сидеть в палатке, — продолжила увещевать я. — Иначе будет беда.
— Я справлюсь! — и снова яростный кивок.
«Он не справится!» — была убеждена в этом. Чувствовала!
— Пойдем, — умоляюще попросила я, нашаривая рукой возле выхода кроссовки. — Хотя бы день проведем вне лагеря.
Завтракать или предупреждать друга об отлучке мне и в голову не пришло. Чур, чур! Медведи наверняка что-нибудь придумают для объяснения нашего отсутствия, разговор наш они слышат. Да и состояние Андрея чуют не хуже меня.
Обувшись, плавно выбралась из палатки. Андрей — следом. Не оглядываясь, двинулась к лесу. Белый не отставал.
Что ж, придется утомить нас пешими прогулками.
И, следуя этому плану, я двинулась дальше от лагеря.
— Стой! — с усилием выдохнул мужчина, ухватив меня за плечо. — Далеко отходить опасно.
Его грудь бурно вздымалась, челюсти были сжаты. В глазах Андрея растеклась сплошная чернота. И она словно затягивала, не позволяя мне отвести взгляд. А еще… бурая, ощущая мое смятение, усилила напор. Волчица рвалась на свободу, понимая, что сейчас ее время! Ее мир вокруг. И ее пара рядом.
В отчаянии я сжала виски руками и плавно осела на землю возле ног Добровольского. Попытки сдерживать зверя давались все сложнее, истощая мои силы! Меня словно в лихорадке колотило изнутри, перед глазами все плыло, взгляд менялся, становясь по-звериному острым или мгновенно покрываясь мутной пеленой, свойственной человеческому зрению. Потребность расслабиться и подчиниться зверю едва не душила.
«Как Андрей справляется?!»
Впрочем, смотреть не белого, чтобы выяснить это, я боялась. Может быть, тело мужчины волчьему сознанию и не подчинилось, но взгляд… На меня явно смотрел зверь! И не просто смотрел. Молил, звал, приказывал и подчинял.
Ничего из звуков окружающего леса больше не воспринималось. Лишь оглушающе громко стучащая в висках кровь и аромат желанного волка. Белый сейчас заслонил собой весь мир. Инстинкты желавшей спаривания самки явно брали надо мной верх!
— Давай на озеро? — с глухим стоном упершись руками в землю, не осознавая, что уже вспарываю ее когтями, с надеждой на освежающую прохладу воды предложила идею.
— Вдвоем… нельзя, — сквозь человеческую речь пробивалось отчетливое рычание зверя. — Опасно.
Окунемся в воспоминания и… стопроцентно утратим самоконтроль.
Бурая, как-то осознавая, что почти сломила мое сопротивление, предприняла новый рывок. В грудь словно ударило тараном, это волчица, стремясь к интересующему ее самцу и вязке с ним, «взорвала» мое сознание и переполнила душу жадной животной тягой.
Инстинкты! Они неумолимо брали верх. Кажется, или в прошлый раз мне было легче?!
— Андрей! — в ужасе зашипела я. — Не пойму, что происходит. Бурая, она словно одичала.
— Она определилась… — под конец ему вторил глухой рык его волка. — И чует свое время!
Определилась с выбором пары и намерениями не только моя волчица!
В отчаянии, чувствуя, что покрыта испариной и дрожу всем телом, я рухнула на землю, с облегчением ощущая поверхностью кожи влажную почву. Рядом на колени упал Андрей.
— Добровольский?! — я уже могла только стонать, чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы. Все было напрасно! Течка только началась, а нас уже почти сломили. Мы обречены повязаться! А значит, обзавестись общим потомством.
«Еще одно тупиковое поколение», — плакать было не стыдно.
