— Та-ак, — протянула Фас Экс-пи-пи. — Что-то я заскучала, пора бы внести разнообразие в жизнь обитателей этого городишки. А клиент от меня никуда не денется. Какая у нас сегодня на ночь программа?
Димка после сна, горячего шоколада и большой чашки успокоительного чая был вполне в норме. Только шишка посреди лба немного дергала.
— А во лбу звезда горит, — грустно усмехнулся сам себе Сверчок и потрогал пластырь. — Придется как-то объяснять родителям.
— Шрамы украшают мужчину, — Фас Экс-пи-пи надувала жвачку, пукала ею и вообще была в самом игривом расположении. — Правда, Александр Петрович?
— Я и не знал, что у него человеческое имя, — шепнул ей Сверчок.
— Это псевдоним, настоящее его имя 007.
— А ты куда так срочно пропадала?
— Мне папа позвонил. Я отошла поговорить, а ты чебурахнулся.
Ведьма в каком-то смысле не солгала. Зачем лукавить, когда можно просто сказать не всю правду?
— Знаешь, я где-то видел ту девчонку, которая была в игре, — Димка никак не мог прийти в себя.
— Ой, не коси! Да, чуть не забыла, завтра на дачу все приедут. Кот, Руся и еще полно народу. Отметим начало каникул.
— Не знаю, что мои скажут, — Димка колебался, но чувствовал, что ему хочется погудеть. Интересно, и когда она успела всех обзвонить?
— Мы сейчас к тебе на секунду заскочим и попросим родителей в два голоса, — ведьма легонько дотронулась до его лба, и Сверчок забыл, как влетел в экран, забыл лицо девчонки, что осталась в лифте с убийцей, забыл свои беспокойные метания на кушетке в клубе, забыл, кто на самом деле сидит рядом с ним…
Глава 24
Прорубь безвременья
Черная рука разжалась. Галина бабушка очутилась в помещении, очень похожем на ее вахтерку. Такой же стол, телевизор на тумбочке, кушетка, два телефонных аппарата. Пригляделась: комната оказалась в форме гроба, без окна, без двери.
Подняла трубку, гудка не было. Подошла к телевизору, экран зажегся сам. Сквозь помехи проступил черный силуэт в капюшоне, механический голос прохрипел:
— У нас тут, как бы медиацентр. Распробуете — понравится. Я хочу повидать своего друга Андрея, вашего сынка. И Галю. Она бродит где-то здесь и может наткнуться… В общем, мало ли на что, место незнакомое.
— Представьтесь, кто вы? — бабушка не терпела невоспитанности.
— Первый среди равных. Молодой гоблин, но можете называть меня Гений.
— А я — Екатерина Ивановна, и в числе друзей моего сына я вас не припоминаю.
— Екатерина Ивановна, дружба у нас виртуальная, но о-очень кровная. И чем скорее сынок ваш объявится, тем лучше и для него, и для вас всех, — гоблин сбросил капюшон, из черной пасти вырвалось шипение.
Гений не любил догонялки, тем более что лабиринты бешеного пространства кишмя кишели всякой нечистью. Он решил выудить по одному все семейство Горбушиных. Первой попалась бабуля.
— Вызовите сына по телефону. Он услышит вас, где бы ни находился. Срочно!
— Давно я не воевала от души! — бабушка сдернула туфлю и метко запустила в пасть Гения.
Туфля пропала, но исчез и гоблин.
Бабушка осталась продумывать тактику и стратегию предстоящего боя. Но Гений не появлялся, начало ему очень не понравилось.
От Димкиного выстрела лифт притормозил, накренился и стал стремительно падать в черный колодец.
— Потрошило ты здесь? — Галя протянула руки, пытаясь нащупать своего спутника.
— Здесь я, здесь, только избавь меня от своих прикосновений! — взвыл тот.
Все вокруг гудело и тряслось.
— Помогите, помогите! — вопил и стонал Потрошило: — Спасите!
На его зов никто не откликнулся, у тартарары не было ушей, чтобы услышать крик о помощи. Потрошило не знал об этом, все-таки недавно он еще был человеком.
Галя испытала приятную невесомость, стены колодца посветлели и раздвинулись. Это не было светом Солнца или Луны, а скорее напоминало синеватый свет сильно подсевшего кинескопа телевизора. В толще этого света начали мелькать люди, большие и маленькие дома, корабли, паровозы. Пронеслась толпа всадников, остановилась карета, оттуда вышла дама и прошла сквозь стену. Горел город, низко-низко летели большие дирижабли… Беззвучно плакал ребенок, скалилась собака, которая от кого-то его охраняла. Лица, окна домов, деревья возникали крупным планом и тут же менялись беспорядочными картинками из жизни разных времен и народов.
Галя приметила, что чем дальше событие было удалено по времени, тем оно виделось бледнее. Некоторые совсем выцвели и почти не различались, напоминая застиранные занавеси.
— Что это?
— Прорубь Безвременья, — простонал Потрошило. — Из нее не возвращаются.
— Это Бездна у Перехода?
— Нет, это Ничто. Ах зачем, зачем я соблазнился охотой на тебя?! Вот что значит отступить от правила. Я никогда не готовил себе котлеток из мосластых девиц. Ах за что, за что я пропадаю?
— Отключись! — Галя пыталась справиться с подступающим ужасом. У нее мерзли руки, холодели ноги, хотя раньше ни холода, ни жары, ни ветра она тут не ощущала. — Лучше подумай, есть ли отсюда выход? Соображай! Ты же местный!
— Оборвался лифт, это шахта Безвременья. Выхода нет, я пропал, пропал, — скулил Потрошило.
Полет был странным. Наверное, так прыгают с парашютом, в ожидании, когда можно будет дернуть за кольцо. Но у них не было ни кольца, ни парашютов.
Лифт летел сквозь толщу, похожую на воду. Мелькнул борт корабля. Люди, вещи, какие-то предметы приближались, удалялись, возникали то над головой, то глубоко под ногами. Галя со страхом смотрела на картину кораблекрушения.
Никакой системы в этой ужасной хронике не проглядывалось, скорее всего, ее и не было.
Галя догадалась: пропасть Безвременья — это нечто вроде вселенского мусоросборника, куда сбрасывается материальная оболочка каждого земного дня.
В этой трубе нет дна. Дно — конец чего-то, а тут нет ни конца ни начала.
Галя обхватила себя руками и прошептала:
— Мой Ангел-Хранитель, прости, прости меня. Я столько натворила глупостей, пусть никто на Земле не пропадет из-за меня. Пусть этот Сверчков откроет свои законы, пусть Степка выберется с Перехода.
И тут ее тряхнуло, завертело, схватило за шиворот. В сознании девочки все сместилось.
— Что ты тут делаешь?
Строгий старик в белом парике тряс Галю, и она догадалась, что падение прекратилось.
— Тут не стоят, торопись!
— Вы кто? Вы живой? — осторожно спросила Горбушина.
— Мое имя знает весь мир, но тебе оно ничего не скажет, потому что ты, к сожалению, необразованная девушка.
