Чувство вины скрутило все внутри. Отец всегда знал, на какую кнопку нажать и заставить ее согласиться.
– Что ты пообещал Рику? – спросила она, стараясь не поддаваться чувству долга, семейной солидарности. Кто-то должен принимать жесткие решения. Кто-то должен мыслить логично, действовать практично и оставаться бесстрастным. И этот кто-то всегда она. Она устала постоянно пытаться держать вожжи в руках, но если не она, кто станет править семейной колесницей?
– Я сказал ему, что я соберу надежный экипаж, что победа будет наша и что мои дочери всегда меня поддерживают.
– Ты не всегда заслуживаешь нашей поддержки, – возразила Кейт.
– Мы все совершаем ошибки. Но мы не отворачиваемся друг от друга. И к тому же на карту поставлено слишком много.
– Я точно знаю, что поставлено на карту, – кивнула Кейт. – Я видела Кей Си несколько минут назад. Он сказал мне, ты поставил на кон наш семейный портрет. Это не может быть правдой. Ты знаешь, как много значит этот портрет для нас.
Дункан пожал плечами.
– Не усложняй. Я не собираюсь проигрывать.
– Ты всегда так говоришь.
– И я еще не проиграл, как Кей Си, – привел Дункан очередной аргумент в свое оправдание.
Это правда. Но оба знали, что есть вещи, о которых они умалчивают.
– А если это случится в первый раз? Как ты мог принять предложение Кей Си поставить на портрет, который он хочет повесить у себя, будто мы его семья?
– Это то, что он хотел поставить против «Мун Дансер». У меня не было выбора.
– У тебя было много вариантов, в том числе не делать ставку вовсе, – сердито возразила Кейт.
– Он не победит меня, Кэти. Тебе не о чем беспокоиться.
– В любом случае я не отдам портрет. Он мой. – Портрет висел на ее стене последние восемь лет, а до этого – в главной каюте «Мун Дансер». Он прошел с ними вокруг света и был одной из немногих вещей, которые они забрали с яхты перед ее продажей.
– Тогда пойдем со мной, Кэти. Ты всегда была лучшей из девочек. Если ты пойдешь, мы точно не проиграем. – Голос Дункана с каждым словом набирал силу, страстное желание добиться своего читалось в его глазах. – Разве ты не хочешь почувствовать, как раздувает волосы ветер, как толкает в спину, гонит тебя к финишу? Ты не хочешь услышать стук своего сердца? Разве ты не хочешь чувствовать себя живой?
Он говорил как наркоман, которому необходим адреналин в крови. Отец настолько был одержим мечтой и был так убедителен в своих словах, что Кейт поймала себя на том, что почти слышит гул ветра, ощущает соленые брызги воды на лице. Она видела конкурентов – они впереди, позади, рядом. Они мчались на финишной прямой, готовые победить, неважно, чего это стоило. Ее потрясло, как легко вернулась к ней жажда победы, словно, скрытая от глаз, дожидалась своего времени, и теперь она, Кейт, не могла больше удержать ее.
– Я вижу все по твоим глазам, Кэти. Ты хочешь того же, что и я.
– Я – нет.
– Соглашайся, – настаивал Дункан. – Помоги мне исправить сделанное. Кей Си не должен владеть нашей яхтой. Твоей матери было бы ненавистно узнать, что «Мун Дансер» у него.
– Правда? – заставила себя спросить Кейт. Было слишком много секретов между ними. Если б она разгадала какую-то часть из них, остальное она сумела бы домыслить.
– Конечно, это было бы ей ненавистно, – сказал Дункан, в его голосе звучало отчаяние. – Она была МакКенна. Она гордилась яхтой, она гордилась нами.
Не во многом, что касается отца, Кейт была уверена, но в его любви к матери она никогда не сомневалась. Будет ли ему больно, если она скажет то, что крутится в мозгу? Он причинял ей боль много раз, нашептывала ее совесть. Но то, что она узнала от Кей Си, может задеть отца слишком глубоко. Разве мать хотела бы, чтобы она сказала ему это?
– Кей Си сказал мне, что мама сначала любила его, – заговорила Кейт, глубоко вздохнув. – Он утверждает, что она спала с ним, что он думал, будто я его дочь, и он так считал бо́льшую часть моего детства. Ты знал об этом?
Глаза Дункана стали холодными и жесткими.
– Нора никогда не любила Кей Си. Он слабоумный и почему-то считает, что может забрать себе мою жизнь, мою лодку, мою семью.
– Вот в чем дело, – сказала она, наконец догадавшись в чем суть амбициозного драйва Дункана и его ожесточенное соперничество с Кей Си. Оно не имело отношения к парусному спорту, точнее имело, но косвенное. Это не выяснение, кто из них лучший моряк, а спор, кто лучший мужчина. – Кей Си не мог смириться с тем, что мама любила тебя, – продолжила она. – В течение долгого времени он убеждал себя, что их связывает особый секрет: я, их дочь. И только они двое знают о том. А когда он понял, что это не так, то дружба ваша закончилась.
– Я не позволю ему вмешиваться в мою жизнь, Кэти. Твоя мать выбрала меня. – Дункан поднес руку к груди. – Меня. Я был единственным для нее. Но даже после того, как мы поженились, Кей Си всегда был рядом. Нора сказала: «Пусть будет, Дункан. Он одинок. Ему нужны друзья». – В голосе Дункана прозвучали горькие нотки. – Нора понятия не имела, что он пытался уничтожить меня при любой возможности.
– Как он это делал?
– Он пытался повредить мою лодку перед гонками или подкупал кого-то участвовать в гонке за него, а не за меня. Он намекал, что я где-то болтаюсь, когда я говорил, что работаю. Он хотел, чтобы Нора сомневалась во мне. Сначала я ничего не замечал. Я долго считал это случайными совпадениями, но он вел спланированную игру. Кей Си приносил тебе и другим девочкам подарки, когда я не мог позволить себе дарить вам то, что вы хотели. Вы должны были думать о нем как о значительном человеке. – Дункан посмотрел ей прямо в глаза. – Он купил этот чертов портрет, Кэти.
– Что? – спросила она удивленно. – Но мама приготовила его для тебя, на твой день рождения.
– Кей Си заплатил за него. Сказал, что хотел бы сделать подарок на день рождения. Он знал, что я не могу себе этого позволить. Он устроил все, пока я плавал на рыболовецком судне.
Ее сердце болезненно сжалось. Портрет оплачен Кей Си? Кейт никогда не сможет смотреть на него по-прежнему. И ее мать разрешила Кей Си это сделать. Почему? Разве она не понимала, что этот человек все еще влюблен в нее?
– Почему мама не прогнала его? – спросила Кейт. – Она знала, что Кей Си считает себя моим отцом?
– Нора была слишком мягкосердечной. Именно поэтому она позволила ему остаться.
– Я не верю. – Возможно, ее мать все еще испытывала некоторые чувства к Кей Си, ей не хотелось окончательно разрывать с ним связь.
– Она сто раз повторяла ему, что ты не его дочь, но он не верил. Потом, уже на смертном одре, Нора снова сказала ему, и тогда наконец он поверил ей.
Это было похоже на правду. Потому что никогда больше Кей Си не появлялся у них после смерти Норы.
