– Иногда случалось, – подтвердила Эшли. – Но мужчины – участники гонки – отличаются от обычных. Они сосредоточены на своих лодках, на соперниках, на погоде, поэтому все остальное имеет для них второстепенное значение. Кроме того, мы были тогда очень молоды.
– Малолетки, – согласился Тайлер. – Все, кроме Кейт. – Он помолчал. – Что случилось с вами и Шоном, когда вы вернулись?
– Ничего. Я имею в виду, мы расстались.
– Почему?
– Потому что… – Она беспомощно пожала плечами. – Мы стали другими. Трудно вернуться и начать все сначала с кем-то, кого не видела несколько лет.
– Правда. Похоже, он по-прежнему очень любит вас.
Эшли покраснела.
– Мне он тоже не безразличен.
Больше, чем не безразличен, подозревал Тайлер.
– Может, вы когда-нибудь снова будете вместе.
– Не знаю. – Эшли замолчала, испытывая неловкость. – Вы хотели что-то еще? У меня дела.
– Вы сказали, что у вас нет фотографий вашей гонки, но я подумал, может, есть снимки местных моряков или прошлых гонок Каслтона. Они могли бы дополнить мою статью. Я заплачу вам за их использование, разумеется.
– У меня много фотографий недельных гонок прошлого года. Я посмотрю, подождите.
– Конечно, не торопитесь, – сказал Тайлер, когда Эшли пошла в свою спальню. На самом деле ему не нужны были никакие фотографии, требовалось время, чтобы подумать, как завоевать ее доверие, и, возможно, немного осмотреться. Естественно, что юрист, имевший дело с адвокатом Марка, должен прислать письмо одной из сестер МакКенна и сообщить о происходящем. Нет ли конверта или других бумаг в этом хаосе?
На журнальном столике он не заметил ничего такого, чтобы могло заинтересовать его, поэтому Тайлер встал и подошел к столу, где был компьютер Эшли. В поле зрения попал конверт с обратным адресом «Каслтон. Семейное здоровье», из которого торчали счета. Конверт был открыт, и Тайлер вынул счет. Он оказался месячной давности, пациентка Эшли МакКенна была на приеме у доктора Миры Хановер.
Это ни о чем особенном ему не говорило. Тайлер перевернул его и увидел сопроводительное письмо, оно оказалось гораздо любопытнее. В письме доктор Ханновер рекомендовала Эшли двух психиатров, специализирующихся на тревожном и депрессивном состоянии, оба практиковали в Сиэтле. Письмо подтвердило подозрения Тайлера, что у нее проблемы с психическим здоровьем. Он сунул счет в карман, сомневаясь, что она спохватится, поскольку Эшли, очевидно, уже оплатила его.
Услышав шаги хозяйки квартиры, он отошел от стола и вернулся на середину комнаты.
Она протянула ему толстый конверт.
– Здесь прошлогодние снимки. Я должна предупредить вас, однако, здесь нет фото с самих гонок. В городе есть один парень, Нэйт Раффин, он снимает на воде. У него могут найтись кадры поинтереснее. Он работает на гонках и в этом году, имеет смысл поговорить с ним.
– Спасибо, я так и сделаю. – Тайлер взял у нее конверт. – Почему же вы не снимаете сами гонки? Вы такой опытный моряк, трудно представить, что кто-то другой способен сделать это лучше вас.
Слова Тайлера заставили ее побледнеть.
– Я просто не снимаю их.
– Вы больше не хотите выходить на воду, правда?
Судя по всему, Эшли вспомнила их первую встречу в доме Кейт, когда призналась в своей неспособности подняться на борт лодки и сделать снимок.
– Что такое случилось, из-за чего вы испытываете страх перед водой? – спросил он настойчиво и бесцеремонно. Время поджимало после угрозы Марка забрать Амелию и скрыться. Эта угроза висела над головой, как кирпич на веревке.
– Я… Это долгая история.
– Из-за шторма? Вы получили травму? Или произошло что-то другое? Вы кого-то оставили, может быть?
Казалось, что вся кровь отхлынула от ее и так бледного лица.
– Что вам известно? – прошептала она.
Его сердце ускорило ритм. Возможно, это Эшли. Может быть, она мать Амелии? Может, она получила психическую травму, оставив своего ребенка?
В их разговор так не вовремя вклинился телефонный звонок. Эшли колебалась, не спешила ответить.
– Вы не хотите снять трубку? – удивился Тайлер.
– Это автоответчик.
– Эшли, это Кейт. Я у Кэролайн. Срочно позвони мне или приезжай сюда как можно скорее.
Тайлер нахмурился, уловив озабоченность в голосе Кейт.
Эшли схватила телефонную трубку.
– Кейт, что случилось? С Кэролайн все в порядке? – Она замолчала, выслушивая ответ сестры, потом сказала: – Почему ты не можешь сказать мне прямо сейчас? Хорошо. Я буду через несколько минут.
Она положила трубку и повернулась к Тайлеру:
– Мне нужно идти.
– Все в порядке?
– Сомневаюсь. Уже давно не все в порядке.
Она взяла сумочку и ключи, направилась к двери. Тайлеру ничего не оставалось, кроме как пойти следом.
– Я верну снимки позже, – сказал он. – Может быть, тогда мы сможем закончить наш разговор.
– Меня не будет дома. Просто оставьте конверт у дверей. Никто не возьмет.
Она поспешила по коридору, прежде чем он успел еще что-то сказать. Черт. Он подобрался так близко к чему-то важному. Теперь ему снова придется ждать.
Бессмысленно сейчас идти к Кэролайн. Все три сестры соберутся там. Но они, несомненно, выступят единым фронтом, это ясно. Лучше всего говорить с каждой отдельно. Принцип «разделяй и властвуй» работает давно, а поэтому – одна сестра за один раз.
Кейт прибрала в квартире Кэролайн, вскипятила воды для чая, в третий раз за полчаса проверила, как сестра, когда раздался стук в дверь. Эшли, подумала она с облегчением. Может быть, она напрасно попросила ее приехать, у нее своих проблем предостаточно, есть о чем волноваться. Но Кейт необходимо разделить неприятности с тем, кто разбирается в ситуации. Кто может признать, что алкоголизм Кэролайн не так очевиден и он тоже введен в заблуждение ее поведением.
Кейт открыла дверь и впустила Эшли.
– Спасибо, что так быстро пришла.
– Что такое? Что случилось на этот раз?
– Кэролайн… – Кейт не могла сообразить, как преподнести сестре новость.
– Она больна?
– Не совсем. – Кейт закрыла дверь в спальню.
– Почему такая таинственность?
– Потому что Кейт пытается найти хороший способ сказать правду, но никакого хорошего способа нет! – крикнула Кэролайн из-за двери.
Кэролайн немного пришла в себя и выглядела гораздо лучше. Она переоделась в леггинсы и футболку, щеки ее слегка порозовели. Но как только она села на диван, Кейт увидела, какой худенькой стала младшая сестра. Слишком много выпивки и мало еды. Она снова вздохнула.
