Перевалило за полночь, когда Джорджиана выскользнула на прилегающую к бальному залу террасу. Гости танцевали последний перед ужином танец, поэтому на залитой лунным светом террасе не было ни души. Обхватив себя руками в попытке защититься от ночного холода, с легкостью преодолевающего эфемерную преграду ее тонкого вечернего платья, Джорджиана стала расхаживать взад и вперед по плиточному полу, жадно глотая свежий воздух.
Девушка так и не сумела привыкнуть к удушливой атмосфере светских бальных залов. Когда жара стала совсем уж невыносимой, она едва не предложила своему партнеру по танцу, лорду Уишпулу, выйти на террасу подышать. К счастью, представив выражение лица его светлости, услышавшего такие слова и отреагировавшего на них определенным образом, Джорджиана прикусила язычок и спасла себя тем самым от неминуемого скандала. Не желая давать Белле еще одного повода для беспокойства, она сказала лорду Уишпулу, что у нее болит голова, и направилась в гостиную. Оставив его светлость позади, она резко поменяла направление. Высокие окна, ведущие на террасу, были приоткрыты, но из-за изменения погоды желающих прогуляться на свежем воздухе не нашлось.
Джорджиана облокотилась о низкую балюстраду, мечтая о том, чтобы лорд Элтон находился рядом с ней. Идея пройтись рядом с ним, непринужденно разговаривая, показалась ей весьма заманчивой. Вот только лорд Элтон этого никогда не захочет. К несчастью, реальность сильно отличается от ее мечтаний.
Заслышав звук шагов, приближающихся к одной из дверей в дальнем конце террасы, Джорджиана насторожилась. Кто-то широко раскрыл дверь, и на плиточный пол хлынул поток света из бального зала. Джорджиана испуганно осмотрелась по сторонам в поисках укрытия и заметила стоящий у стены высокий кипарис в кадке. Ни секунды не раздумывая, она спряталась за деревом, прижавшись к стене.
Сквозь тонкие ветви ей была отлично видна выскользнувшая на террасу высокая женщина. Лунный свет серебрил ее белокурые волосы. Когда она повернулась и бросила взгляд в сторону кипариса, Джорджиана заметила бриллианты, поблескивающие на ее белой, точно алебастр, шее. Шелковое платье леди плотно облегало роскошное тело, а длинные изящные руки были обнажены.
И снова поток света – на террасу вышел еще один человек, при виде которого глаза Джорджианы округлились от удивления.
Взгляд Доминика Риджли, устремленный на Элейн Чэнгли, был суров. Он вскинул брови.
– Чем обязан радостной встрече с вами, миледи?
Внутренне Элейн Чэнгли поморщилась от тона его голоса. Он назвал ее миледи? Похоже, она действительно лишилась значительной доли своего влияния. На ее точно высеченном резцом скульптора лице не отразилось ни тени эмоций. Шагнув к виконту, Элейн положила тонкую руку на лацкан его сюртука.
– Доминик, милый, к чему эта холодность? – промурлыкала она.
К своему удивлению и испугу, Элейн тут же ощутила инстинктивное неприятие с его стороны, быстро подавленное, но неоспоримое. Шокированная, она сжала его лацкан в кулаке, что было совсем немудро. Опустив ресницы, чтобы скрыть выражение глаз, Элейн придвинулась ближе к виконту и прошептала соблазнительным голосом:
– После всего, что между нами было, любимый, ты не можешь просто сказать мне «Прощай».
Леди Чэнгли была высокой женщиной. Одним плавным движением она прижалась к груди Доминика, ища губами его губы. Руки Доминика тут же легли ей на талию. Первым его желанием было оторвать ее от себя, но, прикасаясь к ее нежному телу, он замер и стал отрешенно осмысливать ситуацию.
Доминик вышел на террасу, следуя полученной от Элейн записке, намереваясь твердо дать понять, что ей придется смириться с их разрывом. В настоящее время его занимала только собственная увлеченность вчерашней школьницей Джорджианой Хартли, чувства к которой грозили совершенно выйти из-под контроля. Ему почти удалось убедить себя в том, что это всего лишь временное умопомрачение, а причина, по которой он больше не желает находиться в обществе восхитительной леди Чэнгли, заключается в пресыщении ею и не имеет никакого отношения к стройному созданию в газовом платье цвета морской волны. Почти, но не совсем.
Стоящая перед ним Элейн предоставляла ему отличную возможность проверить достоверность этих умозаключений, провести, так сказать, решающее испытание. Должен же он что-то почувствовать, поцеловав женщину, которая до недавнего времени столь много значила для него?
Подумав об этом, Доминик теснее прижал Элейн к себе. Обнимая ее, он склонил голову и прижался губами к ее губам. По ее телу прошла осязаемая волна облегчения, а в его голове точно зазвонили колокола. Он ничего не почувствовал – ни разгорающегося желания, ни проблеска пламени. Угли давно остыли.
Доминик резко прервал поцелуй и оторвал от себя Элейн Чэнгли.
– Вот теперь, моя дорогая, мы с вами абсолютно точно попрощались. Adieu!
[13]
Всего вам доброго.
Кратко поклонившись, он развернулся на каблуках, намереваясь уйти, но Элейн задержала его, в отчаянии схватив за рукав.
– Ты не можешь так просто покинуть меня, Доминик. Только не после всего, что между нами было.
Взглянув в его холодные голубые глаза, Элейн почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах. Голос Доминика, когда он заговорил, был очень мягок – убийственно мягок.
– Подозреваю, дорогая, что скоро вы осознаете свое заблуждение. Возможно, мне следует заметить, что неудобное положение, в котором вы окажетесь после нашего расставания, – это целиком и полностью ваша вина. Упорствуя в своих попытках подчеркнуть значимость отношений, которые некогда существовали между нами, вы скомпрометируете себя еще больше. Поэтому, – Доминик невесело улыбнулся, оторвал руку Элейн от своего рукава и шутливо прижал ее к губам, – позвольте в последний раз с вами попрощаться. Adieu!
С этими словами он зашагал прочь с террасы. Элейн Чэнгли не предприняла попытки задержать его. Она дрожала всем телом, но не от холода. Будучи весьма опытной особой, Элейн не бросилась вдогонку за своим бывшим любовником, но принудила себя оставаться на месте до тех пор, пока к ней не вернулось присутствие духа. Лишь тогда она отправилась вслед за лордом Элтоном в бальный зал.
Джорджиана с облегчением выдохнула и вышла из своего укрытия за кадкой, машинально смахивая с платья мелкие сучки и иголки. Ей показалось, что в продолжение развернувшейся на ее глазах сцены она вообще не дышала. И голова у нее теперь кружится именно по этой причине, а не от осознания того, что брат Беллы всем сердцем влюблен в леди Чэнгли. В противном случае он не стал бы целовать ее, не так ли? Джорджиана находилась от них на значительном расстоянии и не слышала ни слова из их разговора, так же как и не рассмотрела выражения их лиц, но считала, что увиденное является весьма красноречивым доказательством их любви.
Джорджиана понимала, что ее любовь к лорду Элтону обречена на страдания. Она с самого начала это знала.
Содрогнувшись, девушка обвела взглядом террасу. Объект ее невинных мечтаний казался ей совершенно недостижимым, ускользающим, точно туман, запутавшийся в верхушках деревьев. Глубоко вздохнув, Джорджиана потянула на себя одну из дверей и вернулась в душный бальный зал. Скоро она заметила Беллу, стоящую в окружении друзей, и устремилась к ней через толпу. Джорджиана попросила отвезти ее домой, сославшись на головную боль, которая появилась у нее на самом деле.
