– Понятно…
– И она должна быть чиста перед законом. Все кандидатки должны работать, хотя женщина, которую я выберу, оставит работу, чтобы целиком посвятить себя детям.
– Конечно! – не скрывая своего сарказма, откликнулась Глория.
Ну, хоть к этому он привык.
– Да, вот еще что. Возраст кандидаток должен быть от двадцати пяти до тридцати пяти лет. – Все-таки эта женщина должна стать и его женой…
– Это значительно уменьшает количество претенденток.
Винченцо предпочел проигнорировать насмешливые слова ассистентки.
– Приветствуется опыт работы с детьми, хотя это не обязательно.
Винченцо понимал: образованная женщина в таком возрасте, конечно, предпочтет заниматься своей карьерой, если, конечно, ее работа не будет связана с детьми.
– Я также не исключаю, что она могла быть замужем, но, если у нее есть дети от предыдущего брака, они не должны мешать ей выполнять свои обязанности по отношению к Франке и Анджело.
Невзирая на юный возраст, Франка достаточно уже натерпелась, и Винченцо был намерен обеспечить девочку достаточным вниманием.
– Что касается внешности. Кандидатки должны, по крайней мере, быть миловидны, но в то же время мне не нужны девушки с внешностью топ-модели.
Дети уже узнали, что значит иметь в роли матери красивую, но тщеславную и пустоголовую, как Джоана, девушку.
Выбор девушек, которых предпочитал его брат Пину, был ужасающ. Его первое по-настоящему серьезное увлечение закончилось рождением Франки. Впрочем, родив девочку, ее мать сбежала после того, как Винченцо выдал ей кругленькую сумму. Да и жена его, которая, увы, погибла с Пину в аварии, была та еще штучка!
На этот раз Винченцо сам выберет женщину, и уж он постарается не промахнуться с выбором!
Глория не ответила, и Винченцо продолжил, перейдя к материальной стороне вопроса:
– Для женщины, которая возьмет на себя роль матери и моей жены, предусмотрены финансовые и социальные выгоды. Как только дети достигнут совершеннолетия, правда, без каких-либо серьезных происшествий, – сделал ударение Винченцо, – мать получит единовременное жалованье в размере десяти миллионов долларов. За каждый год ее материнских обязанностей она будет получать зарплату в двести пятьдесят тысяч долларов. Также она будет получать дополнительные ежемесячные доходы на содержание.
– Вы действительно намерены… купить им мать? – Глория и не думала скрывать ошеломление.
– Да. Разве я сказал иначе?
– Десять миллионов долларов? В самом деле?
– Как я и сказал, эта сумма будет выплачена по достижении детьми совершеннолетия, но при одном условии: если по ее недосмотру за это время с ними не случится каких-нибудь серьезных несчастий. Деньги будут выплачены, когда Анджело исполнится восемнадцать. Если же один из детей решит… последовать за моим братом, эта женщина получит половину – за успешное воспитание другого ребенка.
Винченцо осознавал, что делает. Он и его брат были настолько непохожими, насколько воспитывались в похожих условиях.
– И она к тому же будет… вашей женой?!
– Да. По крайней мере, формально. Хочу, чтобы у Франки и Анджело было чувство семьи и стабильности.
Глория встала:
– Я посмотрю, что можно будет сделать.
– Уверен в вашем успехе!
Впрочем, сама Глория не выглядела так, будто была так же уверена в своем успехе.
Одри нетерпеливо смахнула с щек слезы. Когда плач чему-нибудь помогал?
Их с Тоби слезы не имели никакого значения для Кэрол и Рэндалла Миллер. Ее мольбы наткнулись на глухую стену, что уж говорить о любви…
Может, ей стоило подождать несколько недель до Рождества и спросить их тогда? Разве Рождество не заставляет людей быть добрее? Но Одри знала: в случае с ее родителями и это не сработает.
Они не собираются менять свое решение. Она была идиоткой, подумав: может, родители передумают, узнав о поступлении Тоби в престижную техническую школу при Массачусетском технологическом институте? К тому же она не просила о финансовой помощи, только о доме, где смог бы жить Тоби, пока будет ходить в школу.
Но родители категорично отказались. Никаких денег и никакой помощи!
Богатые и равнодушные, Кэрол и Рэндалл Миллер использовали в воспитании детей метод кнута и пряника. Они были убеждены в своей правоте. А когда метод не срабатывал, они умывали руки. Что ж, это просто неудача!
В данном случае неудачей они считали собственных детей.
Ее брата едва не сломал отказ родителей от него, но он вышел из комы еще более сильным, преисполненным решимости преуспеть и стать счастливым. В двенадцать лет мальчик знал, чего хочет в жизни, лучше, чем Одри в свои двадцать семь.
У нее не было никакого грандиозного плана на жизнь. Ее планом стало воспитать Тоби и помочь ему реализовать свою мечту. Собственные мечты Одри похоронила шесть лет назад. Приняв Тоби, она лишилась не только своей семьи. От Одри отказался ее жених.
Чад не был готов к воспитанию детей, тем более подростков.
Когда родители отказались оплачивать обучение дочери, ей пришлось взять заем, чтобы закончить третий год в Бернарде. А о четвертом, последнем годе обучения можно было только мечтать! У Одри не было другого выбора, как перевестись в Нью-Йорк ский государственный университет и закончить образование там.
Чтобы как-то жить, ей также пришлось найти работу, поэтому училась она дистанционно, через систему «онлайн». И все-таки Одри удалось закончить учебу и получить степень бакалавра гуманитарных наук со специализацией по английской литературе.
Ее родители оказались правы в одном. Это была совершенно непрактичная специальность. Но Одри любила то, чему училась. Ее дипломная работа стала отдушиной в ее новой жизни, полной стрессов. Это объединяло ее с Тоби: они оба любили учиться. Но он собирался преуспеть так, как ей и не снилось.
С решимостью, которой бы их родители гордились, Тоби получал высокие оценки в школе, старался приобрести друзей и уверенность в себе. Ее братишка собирался быть счастливым.
А что, если он утратит жизнерадостность, узнав: им не по карману его учеба в Массачусетском технологическом институте? Это было бы так несправедливо!
В этот институт брали самых умных. В него попадали меньше десяти процентов детей, учившихся в специализированных школах, а уж перевод сюда из обычных школ был практически невозможен. Тоби удалось получить частичный грант, но этого явно недоставало…
Кэрол и Рэндалл Миллер за эти годы нисколько не смягчились к своему сыну. Единственный вопрос, который они задали, звучал так: «Тоби до сих пор считает себя гомосексуалистом?» Одри честно сказала им: «Да!» И тогда родители ясно дали понять: они не хотят иметь ничего общего со своим сыном. Никогда.
