– Как он сюда попал?
– Без понятия, – изумился Константин. – По размеру вроде мой. Честное слово, не понимаю… А-а, сообразил. Ты от усталости… того… ну, в общем, поплохело тебе… Я за тряпкой пошел, носки испачкал, хотел их тоже простирнуть… Поройся, там второй должен быть.
Я пошарила в барабане.
– Пусто.
– Всегда так, – расстроился Костя, – кладешь в стиралку пару и вечно вынимаешь один носок. Вопрос: куда девается второй?
Я молча сдернула с вешалки платье и встряхнула его. Из рукава на пол свалился темный комок.
– Вуаля, – фыркнула я, – можешь полюбоваться на брата сироты.
– Носки полиняли? – догадался Костя. – У меня стиркой занимается Наташа-домработница, я не особенно разбираюсь в процессе. Собирайся.
– Куда? – вздохнула я.
– Поедем за новым прикидом.
– Забудь, – отрезала я. – И мне пора на работу. Что я делала вчера в ресторане?
Столов закатил глаза.
– Разговаривали про аллергию, я обещал найти тебе хорошего врача, еще о том, что надо отдыхать побольше. Короче, болтали о пустяках, о пирожных.
– Это все? – уточнила я. – На столе не плясала, песни не пела? Не объяснялась в любви официанту?
– Нет, – засмеялся Костя.
Я с шумом выдохнула. Впервые так накачалась, что ничего не помню. Хорошо хоть, прилично себя вела.
– И мне пора, – засуетился гость. – Созвонимся вечерком?
– Дел куча, – забормотала я, – освобожусь за полночь.
– Ладно, – улыбнулся Константин. – Хорошего тебе дня.
Глава 27
Когда я припарковалась неподалеку от метро, Настя уже стояла у подземного перехода, держа в руке черный пакет с мусором.
Я приоткрыла дверь.
– Ау! Иди сюда!
Девочка поспешила на зов и влезла на переднее сиденье.
– Зачем мешок притащила? – поморщилась я. – От него противно пахнет.
– А как выйти, чтобы мать со своим дерьмом не примоталась? – возмущенно спросила Настя. И вдруг покраснела. – Схвачусь за дверь, она балабонит: «Куда? Чего? Зачем? У нас же съемки…» Ненавижу! Пришлось прикинуться лапочкой, которая мамуле помочь хочет. У меня такая ужасная жизнь!
– Если ты решила в очередной раз спеть о своей горькой судьбе, то смени пластинку, – рассердилась я. – Уже слышала эту песню, совсем не интересная. Посмотри, вокруг полно людей, которым на самом деле трудно жить, но они не ноют, не стонут, наоборот, улыбаются. Счастье внутри человека и не зависит от внешних обстоятельств. Я встречаю тотально несчастных теток, живущих в роскошных дворцах, и знакома с теми, у кого нет лишней копейки, но они радостны, у них горят глаза. И вспомни наш уговор. Ты уже получила косметический набор за прекрасно исполненную роль девочки-колокольчика. Теперь реши: хочешь участвовать в разных мероприятиях фирмы «Бак»? Через месяц у нас презентация нового аромата, нужны симпатичные девочки, которые будут предлагать его в первые дни народу. К тебе в магазинах когда-нибудь подходили девушки с флаконом и тестовыми полосками?
– Сто раз, – кивнула Анастасия.
– Приятная работа, – улыбнулась я. – Будешь ходить по красивому зданию, головному бутику «Бак», среди людей, которые пришли делать покупки, получишь немного денег и подарок от фирмы. Даже попадешь в нашу команду, но – лишь при условии правильного поведения на съемках.
– Хватит об одном и том же свистеть, – взъерепенилась Настя, – уже ведь договорились. Че, при тебе тоже муси-пуси-ми‑ми‑ми изображать?
– Играть роль, когда мы наедине, не стоит, – спокойно ответила я, – но не собираюсь выслушивать твое тупое нытье, учись держать в узде негативные эмоции.
– Сама дура, – схамила Настя, бледнея на глазах.
– Пошла вон из моей машины! – немедленно отреагировала я. – Не забудь мешок вонючий забрать. Все, до свидания.
Глаза Насти наполнились слезами.
– У меня беда… Помоги…
– Только не заводи арию про неудобный диван и дешевую одежду, – предостерегла я.
– Отдай серьги! – выпалила Настя и затряслась.
Я изумилась.
– Зачем тебе мои пусеты? Мне их купила Белка, а презенты другим не передаривают.
– Не эти, другие. Вчерашние.
– С фиолетовыми камнями?
– Да!
– Невозможно, – решительно отказала я.
– Ну, плиз… – зашептала Анастасия. – У Вальки попросить назад нельзя, а то матиш мне делать перестанет, двойками обзаведусь. Мать так на твои уши вчера глазами щелкала, что я сразу поняла: она их узнала. Пожалуйста, отдай серьги. Что ты за них хочешь?
– Объясни внятно, в чем дело, – потребовала я.
– И тогда сережки мои? – заликовала Настя.
– Когда разберусь в сути, тогда и подумаю, – уклонилась я от прямого ответа.
Настя зачастила с пулеметной скоростью, и я довольно быстро поняла, что произошло.
…В новой школе Анастасии плохо. В частной гимназии, куда раньше она ходила, в классе было десять человек, никто из них не дразнился, не хвастался подарками от родителей, не говорил: «У моего отца куча денег, поэтому я главный».
Учителя не кричали на детей, двоек-троек им не ставили. В учебном заведении, которое Настя посещала с первого класса, она была почти отличницей, дружила со всеми ребятами. Но после того, как родителям ударило в голову строить Дом Души, семья переехала на новое место жительства, и все средства стали вкладывать в проект. Настя оказалась в муниципальной гимназии, где узнала, почем килограмм неприятностей.
Теперь у нее сорок одноклассников, большая часть которых судит о человеке по его одежде, марке автомобиля родителей и количестве денег в кошельке. Да, Насте больше нравится кататься на новенькой иномарке, чем на «Жигулях», но девочка все же понимает: «пятерками» и «шестерками», которых немало на улицах города, могут управлять хорошие люди, просто им не повезло заработать на дорогой автомобиль. А для новых одноклассников все, кто пользуется машинами отечественного производства, убогие чмошники, с ними нечего церемониться.
Поэтому Катю Фролову и Аню Зоркину, чьи отцы рассекают на колесах российского автопрома, в классе за людей не считают, их пинают, бьют, портят им тетради, выливают в сумки кефир или сок – в общем, оттягиваются, как могут. Чуть получше относятся к Маргарите Авдеевой и Ларисе Богатиковой – в их семьях старые, но все же иномарки. Однако Риту с Ларой тоже не зовут на тусовки, ведь у них нет фирменных шмоток, дорогих телефонов-айпадов, красивых украшений и брендовой одежды, рекламу которой дает журнал «Бомс». А вся школа в восторге от этого издания, девочки покупают себе наряды по его подсказке. Фраза «она одевается не по-бомски» делает ученицу парией, ее не пригласят на день рождения, не позовут в кино, на прогулку. Почему? Вот же глупый вопрос! Во время отдыха всем захочется сфотографироваться, выбросить снимки в Интернет, чтобы показать, какие они крутые, шикарные, как шоколадно развлекаются. А если среди подружек мелькает девочка, одетая «не по-бомски», этого нельзя делать. Она же испортит картинку! Ну кто позавидует компании, в которую затесалась нищенски одетая уродина? Снимки-то в сеть одноклассники Насти выкладывают с целью продемонстрировать окружающим свое богатство, значимость, крутость.
