– Это конфета. Их в магазине приколов продают.
Тележурналистка опустила руки.
– Глаз не настоящий?
– Нет, – успокоил ее Саша. – Сам такие покупал, племянника пугал. Магазин называется «Веселый вампир», там до фига подобного. Кстати, а вот потроха настоящие, вроде куриные, печень мелкая. Кольцо…
Парень вытащил украшение, повертел.
– Хм, не золотое, очень легкое. Может, латунь или медь. Правда, я не разбираюсь в металлах. Что скажешь, Дим?
Второй оператор, успевший выпроводить Лямзину и вернуться, тоже стал изучать трофей.
– Не, медь рыжеватая… Думаю, это просто дешевая безделушка, такие в ларьках с газетами продаются.
В кухню влетел Родион.
– Вау! Че, правда, прикол? Я офигеваю! Где такое берут?
– В «Веселом вампире», – повторил Саша. – Там есть марципановые уши как бы отрубленные, черепа из теста и куча подобных жутких сладостей в ассортименте.
Я перевела дух. Удивительно, что мне, прожившей все детство в гостинице с названием «Кошмар в сосновом лесу», где постояльцев пугали печеньем в виде отрезанных пальцев и разлитой на лестнице фальшивой кровью, не пришло в голову, что коробку прислал шутник-идиот.
– Фу… – выдохнула Монахова. – Кому могла взбрести в голову идея так пошутить? Кирилл, ты как? В порядке?
Супруг молча кивнул.
Я с сочувствием посмотрела на Антонину. Видно, что ее сильно испугал чей-то неуместный прикол. Даже под слоем плотного грима заметно – лицо ее потеряло все естественные краски. И, похоже, она очень любит мужа: в первую очередь поинтересовалась его состоянием, а детям никаких вопросов не задала. Если хотите понять, кто в семье любимчик хозяйки, обратите внимание на то, о ком она позаботится в первую очередь в момент опасности или стресса. Что вы крикнете, услышав про пожар в доме: «Где моя мама? Любимый, скорее беги на выход! Дети, закройте лица мокрыми полотенцами! Боже, моя собака…»? Кого или что схватите, бросаясь на улицу? Шкатулку с документами? Коробку с деньгами? Кошку? Ребенка? Вы могли сколько угодно твердить о любви к дочери, но, если в момент опасности подхватили на руки не ее, а морскую свинку, значит, именно это животное занимает главное место в вашем сердце.
– Кто-то решил развлечься, – пожал плечами Дима.
– Очень глупо, – прошептала хозяйка.
– Дураков на свете много, – философски заметил Саша.
– Посылка точно вам адресована? – усомнилась Роза.
Настя расправила коричневую оберточную бумагу.
– Ага. Номер дома и квартиры верный. И надпись: «Антонине Монаховой, лично». Это точно маме.
– Среди моих знакомых способных на столь дикую выходку нет, – отрезала хозяйка дома.
Дима пошел к камере.
– Вас несколько раз показывали по телику, вы уже стали знаменитостью, а в Москве на один квадратный метр сто психов приходится. Адрес свой скрываете?
– Нет. А разве надо? – удивилась Антонина.
– Кретин прогуглил фамилию, – вступил в беседу Саша, – и припер презентик.
– А зачем он напечатал записку: «Монахова, я знаю твой секрет, все вижу»? – спросила Настя.
– Идиот же, – подвел итог Дима. – Что у дурака в черепушке варится, ему одному известно.
– Митя прав, – подхватил Александр. И продолжил: – Вас раскручивают – значит, на огонек жабы слетятся. Так всегда происходит, оборотная сторона известности.
– Нам не нужна слава, мы хотим помочь тем, кто отчаялся, впал в депрессию, предался унынию, – речитативом пропела Антонина. – Чем больше людей узнает о Доме Души, примет участие в его возведении, а потом станет его посещать, тем прекраснее будет жизнь. Правда, дорогой?
Вопрос повис в воздухе – только сейчас я поняла, что Кирилл тихо покинул кухню.
– Можно я глаз возьму? – попросил Родион. – Завтра подброшу его Алиске в сумку. Вау! Она помрет!
– Нет, – отрезала мать, – эту дрянь надо выкинуть.
– Подарочек нужно показать полиции, – посоветовала я.
– Зачем? – удивилась Антонина.
– Специалисты вычислят, кто по-идиотски пошутил, и накажут «шутника», – ответила я.
Хозяйка взяла со стола бумажную салфетку, промокнула вспотевший лоб и покачала головой:
– Приятно встретить в наше циничное время молодую девушку, которая верит во всемогущество полиции. Степа, в отделении просто расхохочутся, никто такой ерундой заниматься и не подумает. Эту гадость надо вынести из дома. Родя, брось это в пакет… вон они, в корзинке лежат… и оттащи на помойку.
– Все равно я глаз возьму, – пробормотал себе под нос первокурсник.
– Нет, – ледяным тоном возразила мать.
– Тебе что, жалко? – заканючил юноша. – Мне охота над Алиской прикольнуться.
Роза хлопнула в ладоши.
– Все, забыли о происшествии! Настенька, спагетти уже сварились? Проверь готовность. Ребята, работаем, иначе до вечера даже одну сцену не отснимем. Поскакали… Настюша, твоя задача разложить макароны по тарелкам и посыпать сыром. Потом займемся другим эпизодом. О’кей? Давай, дорогая. Камера! Мотор!
К моему удивлению, Анастасия уже не смотрела на маму как тонущий в бурном водопаде цыпленок. Девочка натянула толстые варежки, уверенно схватила дуршлаг, опрокинула в него макароны, встряхнула их пару раз, потом вытащила одну трубочку и… подбросила ее. Естественно, та упала на пол.
– Недошвырнула, – деловито сказала повариха. – Щас…
Она выудила следующую макаронину и повторила действие. На сей раз спагеттина долетела до потолка и прилипла к нему неподалеку от затрапезной трехрожковой люстры.
– Раз, два, три, четыре, – начала считать Настя.
– Что ты делаешь? – поразилась Антонина.
– Отстань, собьюсь… то есть извини, мамочка, не мешай, пожалуйста, – скороговоркой произнесла дочь. И продолжила: – Пять, шесть… десять… двадцать… тридцать. Не, сырые пока.
Настя перебросила содержимое дуршлага назад в кастрюлю.
Мать подскочила к юной «кухарке».
– Котеночек, спагетти уже сварились.
– Ни фига… то есть нет, мамулечка, – запела Настенька. – Для проверки готовности их надо кинуть к потолку. Те, что можно есть, сначала прилипнут к нему, но через полминуты должны упасть. Если висят, их надо доварить. Ой!
Девочка брезгливо сняла с волос свалившуюся макаронину.
– Вау! Может, все же готовы? Она отвалилась.
Из-за спины Розы послышалось хихиканье – Родион, присев на корточки, давился смехом. Мать зыркнула на сына нехорошим взглядом. Я, перехватив его, удивилась: женщина, которая собирает деньги на сооружение Дома Души, не должна так смотреть на родное дитятко.
