– Едем в лофт?
– Да. Хочу удостовериться, что все готовы к завтрашнему дню.
Лорна резко рванула от обочины, даже не посмотрев в боковое зеркало, и ее тут же обматерил какой-то мотоциклист, которого она подрезала. Пару секунд я молчал, решая, заговорить с ней или нет. Когда-то мы были женаты. Правда, недолго. Я хорошо чувствовал ее настроение.
– Что происходит? Ты расстроена.
– Все нормально.
– Нет, не нормально. Поделись со мной.
– Зачем ты заставил Сильвестра-младшего ждать тебя после суда?
Я прищурился, пытаясь уловить связь между тем, что заставил ждать Младшенького, и ее плохим настроением.
– Не знаю, наверное, хотел поблагодарить за дачу показаний. День для него выдался тяжелый.
– И кто в этом виноват?
Тут до меня дошло: ей было жаль Слая.
– Слушай, Лорна, этот мальчик – полный профан. Мне требовалось это показать, иначе я сам выглядел бы таким же болваном, когда Форсайт разбил бы его наголову. В один прекрасный день он мне скажет за это спасибо. Лучше он получит свою порцию дерьма сейчас, чем потом в ходе работы.
– Не впечатляет.
– Кстати, знаешь, Эрл никогда не дул мне в уши всякую хрень, как вести дела.
– И посмотри, что с ним стало.
Словно в спину удар.
– Ты на что намекаешь?
– Ни на что.
– Да ладно, Лорна, не надо мне нотации читать. Думаешь, я не достаточно корю себя за это?
Я действительно удивился, что она ждала целых два месяца, чтобы все высказать.
– Ты знал, что за тобой следили. В машине установили маячок.
– Именно маячок. Чтобы знать, куда я поехал. А не для того, чтобы нас убить. В машине поставили маячок. Маячок, а не взрывное устройство!
– Тебе следовало понять, когда поперся к Мойе: они узнают, что ты во всем разобрался, и над вами нависнет угроза.
– Лорна, ты несешь бред. Я ни в чем не разобрался. Ни тогда, ни теперь. Я до сих пор действую наугад. К тому же за день до этого Сиско сказал, что они ничего не заметили. Я тогда принял решение отозвать «индейцев». Они дорого обходились, а ты все время капала на мозги, что денег нет.
– Так это я во всем виновата?
– Нет, ты не виновата. Никто не виноват. И все-таки кто-то что-то упустил, потому что мы оказались в опасности.
– А Эрла убили.
– Да, Эрла убили. И мне приходится жить с мыслью, что я отозвал наблюдение, – хотя вряд ли это что-то изменило бы.
Я поднял руки в жесте «сдаюсь».
– Послушай, давай сейчас прекратим этот разговор. Полным ходом идет судебный процесс, и я в прямом смысле жонглирую бензопилами. От твоих слов мне не легче. Каждую ночь, когда я пытаюсь заснуть, у меня перед глазами стоит лицо Эрла.
Следующие двадцать пять минут мы ехали в полном молчании, пока наконец не заехали на парковку сзади лофта на бульваре Санта-Моника. По количеству машин, включая три битых автофургона без окон, я мог сказать, что наше собрание пройдет под музыкальное сопровождение. По правилам дома, после четырех группы могли репетировать в своих апартаментах.
Поднимаясь в грузовом лифте, мы тоже не проронили ни слова. Деревянный пол скрипел под нашими злобными шагами. И этот звук эхом разносился по пустому помещению, пока мы направлялись к залу заседаний. Пока пришла только Дженнифер. Сиско заранее предупредил меня, что ему нужно сначала кое-что сделать.
– Как все прошло? – спросила Аронсон.
Я кивнул и, выдвинув стул, уселся.
– Совсем неплохо. Карты разыграны. Я даже смог протолкнуть Форсайту идею дать Лэнкфорду новый список свидетелей на проверку.
– Я про само заседание. Как Фулгони?
Я бросил на Лорну взгляд, осознавая ее симпатию к Слаю-младшему.
– Свое назначение он выполнил.
– С ним закончили?
– Да, пока закончили.
– Ты предложил новый список, и что дальше?
Список свидетелей приготовила Дженнифер, убедившись, что все новые имена – чтобы можно было обосновать их наличие – хоть как-то связаны с делом. Все, кроме одного.
– Форсайт так и сыпал протестами, но судья дала ему время до завтрашнего утра. Поэтому я хочу, чтобы ты пришла на заседание, ведь тебе эти имена известны лучше. Завтра свободна?
Дженнифер кивнула:
– Хорошо, приду. Мне придется отвечать или просто подсказывать?
– Будешь отвечать.
При мысли, что ей придется противостоять Форсайту в суде, она обрадовалась:
– А если он заведет разговор о Страттоне Стергосе?
Ответил я не сразу. В здании кто-то импровизировал на электрогитаре.
– Для начала никаких «если». Имя Стергоса должно прозвучать. И когда это произойдет, ты начнешь отвечать, потом посмотришь на меня: типа, не уверена, не сказала ли лишнего. Тогда вмешаюсь я и возьму инициативу на себя.
Новый список свидетелей, который я представил на рассмотрение, был частью тщательно спланированной линии защиты. Каждый, кого мы добавили, хотя бы косвенно имел отношение к делу Глории Дейтон. И мы могли легко доказать необходимость свидетельских показаний того или иного лица. Но правда заключалась в том, что на самом деле для дачи показаний мы собирались вызвать лишь нескольких. А большая часть свидетелей маскировала единственное имя: Страттон Стергос.
Стергос – наша бомба замедленного действия – никак не был связан с Дейтон: ни прямо, ни косвенно. Последние двадцать лет он жил в Глендейле через дорогу от дома, где в 2003 году убили двух торговцев наркотиками. Я считал, что именно при расследовании того убийства и зародился «союз нечестивых» между детективом Ли Лэнкфордом и агентом Джеймсом Марко. Эту связь требовалось установить и каким-то образом привязать к Глории. Нужно было доказать значимость дела Глендейла для дела Дейтон, иначе мне не дадут рассказать об этом присяжным.
В зал вошел Сиско, двигаясь, как всегда, бесшумно. Он поспешил к кофейнику и стал наливать себе в кружку напиток.
– Кофе не свежий, – предупредила Лорна. – Еще с утра стоит.
– Сгодится, – отреагировал Сиско.
Он поставил стеклянный кофейник на холодную конфорку и сделал глоток. Мы все скривились. А он улыбнулся.
– А что такого? Мне нужен кофеин. Сидим в засаде; может, мне всю ночь не спать.
– Все сделали? – спросил я.
– Я проверил. Мы готовы.
Он стал доливать в кружку остывший кофе.
– Дай я заварю свежий, – предложила Лорна.
Она встала и, обойдя стол, приблизилась к мужу.
