Увидев столицу Урнгура, Эрд остановил парда. Он был восхищен.
– Если у них есть своя вода,– сказал он вагару,– я не взялся бы его штурмовать!
– Вода у них, скорее всего, есть,– сказал Биорк.– Но взять город можно. Будь у меня тысячи три ваших хольдцев и сотня моих скалолазов, я бы его взял. Не быстро, потому что здешние деревья не годятся для настоящих осадных машин. Но, светлейший, нам не придется брать этот город. Он сам берет нас.
И они поехали вниз, сдерживая пардов, потому что дорога шла под уклон.
Санти, которому надоело трястись в карете, пересел в седло. К большому огорчению Ронзангтондамени. Ей приличия не позволяли ехать верхом. Впрочем, пользуясь отсутствием юноши, она попыталась выведать у Этайи, каковы ее отношения с Санти. Но фьёль умела вести беседу. Очень скоро разговор перешел на Женщину селения Гнон. Впрочем, Генани любила говорить о себе, а к Этайе, не заявлявшей прямо свои права на юношу, урнгрийка прониклась искренним доверием.
В этот день процессия одолела почти весь оставшийся путь. Когда солнце коснулось края Большого Хребта, до Шугра осталось около трех миль. Но людям и животным нужен был отдых. Да и сами хограны не слишком спешили закончить путь. Они уже привыкли к путешествию, и оно им нравилось.
Последняя ночь, и всем было немного грустно, как всегда бывает, когда известное и приятное настоящее должно смениться неизвестным будущим.
* * *
– Они остановились на ночлег в селении Сунг, сирхар!
– Нехорошо!
– Послать гонца, сирхар?
– Нет! Плохо, что они войдут в Шугр днем, но хуже, если они узнают, что их торопят.
– Сирхар!
– Да?
– А вдруг… он – истинный Хаор?
– Кунг! Ты дурак, если говоришь это мне!
– Но осведомители, сирхар…
– Кунг! Я очень ценю тебя! Но сделай зарубку на своем кривом носу: если я еще раз услышу от тебя подобное, ты очень скоро увидишь настоящего Хаора!
– Я виноват, сирхар!
– Пустое! Ты трусишь! Зря! Я знаю, кто он, Кунг! Он силен, но я сильнее! Я его остановлю, Кунг! Будь уверен! Кроме того, не я ему нужен.
– Сирхар! Скажи, если не сочтешь меня дерзким, кто нужен этому… Неуязвимому?
– Скажу. Но если твой язык…
– Нет, сирхар! Никогда!
– Ты любопытен, как… как… Ладно! Ему нужно Дитя!
IX
«Двадцать веков назад, когда чародеи Мира разделились на Братство Света и Алчущих Силы, многие из магов отказались примкнуть к тем или к другим. И в более поздние времена, когда вражда между Светом и Тьмой (к коей, как и следовало ожидать, пришли почти все Алчущие), число магов, сохранивших независимость, не уменьшилось, а увеличилось. Но и среди Одиноких кто-то более склонен к Свету и Чистоте, а кто-то – к Силе и Власти. Многие из последних отказались примкнуть к Алчущим только потому, что Алчущим Силы запрещено появляться в пределах Северной Империи, а ведь именно на Белом материке сосредоточены лучшие источники знания».
Готар Глорианский. Божественное и человеческое,
Внешние, обшитые железом ворота в тридцать локтей высотой открывались с помощью ворота. В одной из створок – маленькая дверь, достаточная, чтобы войти пешему. Но для такой процессии следовало открыть обе створки ворот – дело не быстрое. Растянувшиеся на полмили солдаты собрались вместе, сбились в кучу, в огромную рыжую толпу, в которой белела карета Ронзангтондамени.
Наконец створки достаточно разошлись, и взглядам северян предстала прямая грязная улица, поднимающаяся вверх между слившимися слипшимися фасадами двух-трехэтажных безликих домов.
Улица была достаточно широка, чтобы две повозки могли проехать, не сцепившись осями и не размазав прохожих по стенам из серого пористого туфа.
Половина всадников эскорта осталась позади: им предстояло разобрать на отряды смешавшиеся хогры и разместить их в казармах Нижнего Города.
Когда процессия достигла второй стены, она состояла уже лишь из трех хогранов, десятка всадников, северян и свиты Ронзангтондамени.
Вторые ворота выглядели не столь внушительно. А улица за ними больше напоминала не улицу, а щель между домами, менее грязными, но более высокими и так же плотно прижавшимися друг к другу.
Здесь царил полумрак: нависающие крыши почти смыкались вверху, на высоте двадцати-двадцати пяти локтей.
Если в Нижнем Городе между зданиями кое-где все же оставались узенькие просветы, то здесь фасады сливались в сплошную стену с широкими двустворчатыми дверьми и редкими окнами на высоте третьего этажа. Кто мог обитать в подобных казематах, северяне представить себе не могли.
– Кто тут живет? – спросил Санти Ронзангтондамени, пока карета медленно катилась по мрачному коридору.
– Никто,– ответила женщина.– Только на самом верху. Это склады.
– И они полны? – спросила Этайа.
– Конечно! – Женщина Гнона удивленно посмотрела на фьёль.– Конечно, полны. Кому нужны пустые склады?
Третьи ворота отделяли верхний, Королевский, Шугр от Среднего. Стены домов обрывались в шести локтях от внутренней, мрачно-черной крепостной стены.
Зато за этой стеной облик Шугра разительно менялся. Простор, солнце, ветер, свободно гуляющий по привратной площади. Домов немного, и каждый окружен садом. Единственное, что не радовало глаз,– круглая, раздувшаяся в верхней части башня, цитадель сирхара.
– Вот мой дом! – сказала Женщина Гнона, указывая на трехэтажное строение на правой стороне площади.
Здание напоминало озерный дом, но окружено было не водой, а кольцом голубых елей. Прямо за домом Женщины Гнона возвышался Дворец Королевы.
Прибывших никто не встречал. Это не удивило ни Ронзангтондамени, ни хогранов, имевших подробные инструкции, присланные с гонцом. Карета Женщины Гнона в сопровождении всадников свиты повернула к трехэтажному дому. Остальные по широкой, вымощенной розовым мрамором улице двинулись к Дворцу Королевы.
Золотисто-желтые стены поднимались на высоту восьмидесяти локтей, но не подавляли, а, напротив, казались легкими, парящими. Золоченые, а может, и золотые скульптурные человеческие фигуры украшали круглые выступы колонн, поддерживающих крышу дворца. Глядя на него, легко можно было забыть все мрачные легенды, рассказывающие о Шугре. Зато похожий на исполинский гриб Дом Сирхара посреди голой, без единого деревца, площади воплощал именно то мрачное величие, с которым вещали о Шугре северные мифы.
Начальник первой хогры подъехал к белой колеснице.
– Там уготовано тебе подобающее жилище, Великий и Добрый! – поклонившись, произнес он и указал на ядовитый каменный гриб Дома Сирхара.
Нил, до этого сидевший на меховом ковре, медленно встал. Урнгурцу пришлось задрать голову, хотя он и сидел верхом на парде.
