Колдун уловил эмоцию пленника, но принял ее на свой счет.
– Я слушаю тебя, друг мой! – произнес он голосом, в котором великан узнал собственные интонации.
Нил молчал.
– Кто это был?
Нил молчал.
– Не хочешь,– покачал головой Ди Гон.
Кончик Хлыста коснулся груди великана. Как раз напротив сердца.
Кожа в месте прикосновения мгновенно почернела, зашипев, как жир на жаровне. Вокруг вздулся пузырь, и запах горелого мяса и волос тошнотворной вонью наполнил комнату.
Впервые с того момента, как Нил лишился Дара, знакомая ухмылка растянула губы великана. В сузившихся глазах вспыхнул насмешливый огонек.
– А ты дурак, Катышок! – проговорил он.– Как тебе только пришло в голову пытать меня?
– Поговори еще! – Колдун убрал Хлыст, но не выглядел обескураженным.– Я рад, что ты не откусил себе язык! Что же до Катышка, Неуязвимый, то он умер и не обидится. А хочешь ты знать, что ждет тебя? – Лицо колдуна перекосилось от злобы.
– Не откажусь.
– Ты не умрешь!
– Не могу в это поверить! – насмешливо отозвался Нил.
– Поверишь! Душу твою… я отдам тому, чье имя ты присвоил, Неуязвимый! Душу! А тело, тело я оставлю себе! Ты понял меня? Ты станешь моросом! Моросом, Нил Биоркит! Будешь служить мне, подавать мне вино, убивать моих врагов! И твоих друзей, кстати! Нравится? Зато ты снова станешь Неуязвимым, мой друг! Правда, от тебя будет немного вонять! Но я потерплю. А первое, что ты сделаешь, Нил-морос, ты знаешь? Первое: я пошлю тебя к твоей фьёль! Я, знаешь ли, не люблю фьёльнов, противны они мне! А ты любишь, Неуязвимый! Потому пойдешь, отрежешь ее очаровательную головку и принесешь мне! А лучше принеси мне ее живой, Нил Биоркит! Хочу позабавиться с ней! Никогда не держал в руках настоящей живой фьёль! А ты хочешь позабавиться с ней, Нил Биоркит? По глазам вижу: хочешь! А? Боишься? Ссышь, плосколицый? Правильно! Но, когда я сделаю тебя моросом, ты не будешь бояться! Ничего не будешь бояться! Чего бояться моросу, если он уже морос!
Нил с каменным лицом прослушал весь монолог, а когда черный маг оборвал речь дребезжащим смешком, покачал большой, покрытой запекшейся кровью головой:
– Ты больше чем дурак, Катышок, Темная Лапка. И мне жаль тебя, а потому я скажу, кто увел твоего демона.
– Кто? – спросил весь напрягшийся Ди Гон.
– Тур!
– Ты врешь! Ты видел его?!
– Я его позвал. Можешь мне не верить! – Нил ухмыльнулся.– Лучше бы тебе не верить, а то скверно будешь спать!
– Не верю! Я сам знаю, кто это был! Странник! Он увел Дитя, но побоялся остаться, чтобы попробовать вот этого! – Колдун потряс Хлыстом.– Но он еще попробует, если не угомонится! И демон жив, я чувствую!
– Это был не Трой,– спокойно сказал Нил.– Троя я знаю. И ты его знаешь. И знаешь, что это был не он, иначе не паясничал бы передо мной. А насчет мороса… Что ж, попробуй, Катышок! Маг ты серьезный. Но со мной тебе не совладать. И все же попробуй!
– Попробую, не сомневайся! – пообещал Ди Гон.– Сегодня не тот день, а завтра, клянусь головой Хаора, ты станешь моим! А до завтра будешь висеть здесь. А чтобы ты не донимал меня болтовней, молчи!
И Нил онемел.
– Уж с тобой я как-нибудь справлюсь,– проворчал колдун и вышел.
* * *
Две ночи тому назад Санти приснился странный сон.
Он увидел себя на вершине поросшего голубой травой холма. Внизу, слева от него, текла река, справа тянулись уходящие вверх холмы, а за ними – горы, вершины которых тонули в плотных облаках.
Слева от Санти – воин, держащий сиреневый стяг с гербом. Герба не разглядеть, потому что – безветрие, и шелковое полотнище обвисло на коричневом полированном древке.
На Санти – полные доспехи воина, но привычное к тяжести тело не замечает их.
Позади, за спиной Санти, в двадцати длинных шагах сомкнутыми рядами стоят воины. Его воины. Лучшие. Ветераны. А впереди, локтях в ста,– другое войско. Он видит только первую шеренгу, потому что дальше начинался склон.
Войско. Серые плащи и поблескивающие острия копий.
От шеренги отделяется человек. Капюшон серого плаща откинут, и на стальном полушарии шлема играют солнечные лучи.
В вытянутых руках человек торжественно несет длинный предмет. В полной тишине.
Человек подходит ближе. Санти слышит, как поскрипывает свежая трава под его сапогами. Бородатое лицо человека ниже значка на нагруднике Санти. Вагар. В трех шагах он остановился:
– Туринг Свант Улайвсон приветствует Да?нила, сына Асхенны!
Каждое слово, казалось, повисало в неподвижном воздухе.
– Да?нил, сын Асхенны, приветствует Сванта Улайвсона, туринга!
Санти не узнает собственного голоса, низкого и мощного, как боевая труба.
Воины за спиной ударяют в щиты рукоятями мечей, и воздух над холмом вздрагивает, как от удара грома.
– Я, туринг Свант Улайвсон, вручаю тебе, Данил, сын Асхенны, в знак великой благодарности и уважения, которое народ мой заявляет твоему народу, сей дар!
Длинный предмет, который туринг держит в руках, завернут в плотную алого цвета ткань. Вагар медленно разворачивает ее, и Санти видит меч в белых, как молоко, ножнах. Без единого узора или украшения.
– Прими! – говорит туринг и протягивает меч Санти.
Юноша видит свои руки в толстых кожаных рукавицах, с нашитыми сверху полосками металла. На левой – боевой браслет с четырьмя шипами. Руки эти принимают меч, и Санти наклоняет голову в знак благодарности.
Вагар отвечает таким же поклоном, и за спиной Санти рукояти мечей второй раз ударяют в стальные щиты.
– Принимаю и благодарю! – произнес губами юноши тот же мощный голос.
– Сними рукавицу, Данил, сын Асхенны!
Санти стягивает латную рукавицу с правой руки и кладет ладонь на белую шершавую рукоять.
Санти глядит на руку и удивляется – это его собственная рука. Немного более жилистая и смуглая, но его, Санти.
– Пусть меч увидит свет! – восклицает вагар.– Луч солнца еще не касался его. Пусть клинок увидит свет в твоей руке, благородный Данил!
Движением, привычным, как вздох, Санти-Данил выхватывает меч. Гул за спиной: воины увидели и узнали клинок. Светлое, с серебристым отблеском, лезвие из бивня хармшарка. Оно белее, чем те два клинка, которые он, Данил-Санти, видел прежде. Но это, без сомнения, он, драгоценный бивень. Воистину это – Дар! Понятно, почему на ножнах и рукояти нет отделки.
– Ты взял меч, сделанный отцами наших отцов! – провозгласил туринг.– Ты удостоен! Бессмертен меч сей. И сила богов, заключенная в нем, бессмертна. Твой род, Данил, сын Асхенны, да будет так же бессмертен и неизменен, дабы хранить его вечно! Нет магии, что сможет опутать сына рода твоего, сжимающего сей меч. Сила богов, живущая в мече, охранит твою волю и твою руку, а рука да свершит остальное! Я, туринг Свант Улайвсон, говорю: ты, сыновья твои, сыновья сыновей твоих – друзья наши по крову и крови! Будет так!
