Ричард подыскал для семьи отличный новый дом на Шестьдесят четвёртой улице. Пока в нём шёл ремонт, они поселились на сорок втором этаже отеля «Барон». Уильяма записали в школу Бакли, куда ходил и его отец, а Аннабель отправили в школу Спенса.
Каждый день Флорентина беседовала с Джорджем о том, как ведутся дела гостиничной сети. В конце первого года её работы все сомнения Новака в том, хватит ли у его крестницы твёрдости, необходимой для управления такой огромной империей, исчезли.
— Она унаследовала талант своего отца, — сказал Джордж Ричарду, — но не его опыт.
— Со временем придёт и это, — предсказал Ричард.
За год президентства Флорентины группа «Барон» принесла прибыль в размере двадцати семи миллионов долларов, — и это при том, что по всему миру она вела большое строительство, а доллар падал из-за войны во Вьетнаме. Ричард высказал своё мнение относительно общей инвестиционной программы на семидесятые годы и предложил создать собственный банк.
— А можно ли купить банк на корню? — спросила Флорентина. — Ведь это несколько проще, чем выполнить все требования правительства для получения лицензии на банковскую деятельность.
— Это верно, но ведь у нас есть восемь процентов акций банка «Лестер», и мы знаем, какие проблемы были из-за этого у моего отца. Настало время обернуть это обстоятельство в нашу пользу. И я предложу совету директоров такую комбинацию…
На следующий день Ричард написал письмо Джейку Томасу с предложением о личной встрече. Тон полученного ответа граничил с враждебным.
* * *
Приветствие председателя совета директоров Джейка Томаса было формальным и коротким, но Ричарда не страшило такое отношение, поскольку он знал, что говорит с позиции силы. Разговор обещал быть трудным.
— Мистер Томас, я владею восемью процентами акций банка «Лестер» и теперь, когда я переехал в Нью-Йорк, требую своего законного места в совете директоров банка.
С самых первых слов Джейка Томаса было ясно, что он догадался о намерениях Ричарда.
— В обычных обстоятельствах я бы не возражал, мистер Каин, но совсем недавно последняя вакансия в совете была занята, поэтому, может быть, вы сочтёте возможным продать ваши акции банку?
Именно такого ответа Ричард и ожидал.
— Ни при каких обстоятельствах я не расстанусь с семейной долей в банке, мистер Томас. Этот банк мой отец сделал самым уважаемым финансовым учреждением в Америке, поэтому я намерен и впредь внимательно следить за его делами.
— Какая жалость, мистер Каин! Ведь мы оба знаем, что ваш отец покинул банк не при самых лучших сопутствующих обстоятельствах, а я полагаю, что мы могли бы предложить за ваши акции хорошую цену.
— Больше, чем мой тесть предложил за ваши? — спросил Ричард.
Щёки Джейка Томаса стали кирпично-красными.
— Я смотрю, вы пришли сюда, чтобы ломать, — сказал Томас.
— Мне в прошлом приходилось оказываться в ситуациях, когда некоторая ломка — просто предшественник строительства, мистер Томас.
— Не думаю, что у вас хватит силы, чтобы сломать этот дом, — возразил председатель.
— Никто лучше вас не знает, что для этого достаточно и двух процентов, — заметил Ричард.
— Не вижу смысла в продолжении этого разговора, мистер Каин.
— Ну что ж, на какое-то время я соглашусь с вами, но будьте уверены, что он продолжится в самом недалёком будущем, — пообещал Ричард.
Он поднялся. Джейк Томас сделал вид, что не заметил протянутую для пожатия руку.
* * *
— Раз он так себя повёл, надо объявить ему войну, — сказала Флорентина.
— Смелые слова, — молвил Ричард, — но перед тем, как мы сделаем следующий ход, мне придётся проконсультироваться со старым юристом отца Тэдом Коэном. О банке «Лестер» он знает всё. Если мы объединим усилия, то наверняка что-нибудь придумаем.
Флорентина согласилась с ним.
— Джордж однажды рассказывал мне о том, что́ отец собирался делать, если бы не смог снять твоего отца с поста председателя совета директоров, даже имея на руках восемь процентов.
Ричард внимательно выслушал план Флорентины.
— Как ты думаешь, в нашем случае это сработает?
— Мы можем добиться успеха, но риска чертовски много.
* * *
Следующие четыре дня Ричард провёл в консультациях с Тэдом Коэном в его кабинете в адвокатской конторе «Коэн, Коэн, Яблонз и Коэн».
— Только у вас одного есть восемь процентов акций «Лестера», — заверил Коэн Ричарда. — Даже у Джейка Томаса — только два. Если бы ваш отец знал, что акции Росновского будут находиться в распоряжении Джейка всего несколько дней, он мог бы с лёгкостью удержать за собой кресло.
— Эта информация делает победу ещё более желанной, — сказал Ричард. — У вас есть список акционеров «Лестера»?
— Я готовил такой список ещё в те времена, когда ваш отец был главой банка, но, боюсь, сегодня он устарел и практически бесполезен. Тем не менее, как вы хорошо знаете, по закону штата у вас есть право ознакомиться со списком акционеров.
— Представляю, сколько времени потребуется Томасу, чтобы представить мне его.
— Ну, до Рождества, — сказал Коэн, позволив себе тонкую усмешку.
— А если я созову внеочередное заседание совета директоров и подробно расскажу, как Джейк Томас продал свои акции, чтобы убрать из совета моего отца?
— Этим вы немногого добьётесь, разве что ошеломите нескольких человек. Джейк Томас сделает так, чтобы заседание было созвано в неудобный день и на нём не было кворума. Он, несомненно, получит доверенности на голосование от пятидесяти процентов членов совета директоров, чтобы провалить любое ваше предложение. Более того, Томас воспользуется случаем, чтобы лишний раз потрясти грязным бельём на людях, а это может сказаться на репутации вашего отца. Нет, мне кажется, у миссис Каин идея получше, я бы даже сказал — лучшая на сегодняшний день, и, если мне будет позволено так выразиться, она проявила в этом деле ту же смелость, что и её отец.
— А если мы провалимся?
— Я не люблю заключать пари, но на Каинов и Росновских против Джейка Томаса я поставлю без колебаний.
— Если я соглашусь, какой день больше всего подойдёт для атаки? — спросил Ричард.
— Первое апреля, — без колебаний ответил Тэдьюс Коэн.
— А почему именно эта дата?
— Потому что как раз к этому времени все подают налоговые декларации, и можно быть уверенными, что кому-то к этому дню очень понадобятся наличные.
Ричард ещё раз проговорил подробности плана с Коэном и в тот же вечер рассказал обо всём Флорентине.
— И сколько мы потеряем, если проиграем? — был её первый вопрос.
