Флорентина пришла в ужас, но быстро свыклась с фактом, что эго журналистов гораздо чувствительнее, чем эго политиков.
Она поселилась в Чикаго, чтобы несколько дней в неделю встречаться с людьми, разговаривать с прессой, появляться на телевидении, собирать пожертвования. Даже Эдвард становился всё более убеждённым, что дело оборачивается в их пользу. И тут они получили чувствительный удар.
— Ральф Брукс? Да кто он такой, этот Ральф Брукс?
— Местный юрист, талантливый и очень амбициозный. Я всегда считал, что он целится на пост прокурора штата, а оттуда — на федеральный уровень судебной власти. Видимо, я ошибся. Интересно, кто подсказал ему эту идею?
— Он серьёзный соперник?
— Ещё какой! Местный парень, учился в Университете Чикаго, потом — в Йельской школе права.
— Возраст?
— Ближе к сорока.
— И, конечно же, он красив.
— Очень, — сказал Эдвард. — Когда он выступает в суде, каждая женщина в составе присяжных желает ему победы. Я всегда старался избегать противостояния с ним.
— А у этого олимпийца есть какие-нибудь недостатки?
— Естественно. Любой человек, занимающийся юридической практикой, не может не иметь врагов.
— И что мне говорить о нём?
— Ничего, — посоветовал Эдвард. — Если спросят, отвечай стандартно: говори, что это — демократия в действии, и пусть самый достойный или самая достойная из кандидатов победит.
— Но до праймериз осталось всего пять недель.
— Вполне разумная тактика: он думает, что у нас кончится пар. Но во всём этом есть один благоприятный момент: мистер Брукс сбил налёт самонадеянности с наших сотрудников. Все теперь знают, что придётся драться, а это станет хорошей подготовкой к нашей схватке с республиканцами.
Эдвард говорил уверенным голосом, и Флорентину это успокоило, хотя позднее она и пожаловалась Джанет Браун, что схватка будет чертовски тяжёлой. В течение следующих нескольких недель Флорентина узнала, что́ это будет за схватка. Куда бы она ни пришла, всё время оказывалось, что Ральф Брукс уже побывал там и уехал только что. Каждый раз, когда она делала заявление для прессы по какому-нибудь вопросу, оказывалось, что он высказался по тому же поводу за день до неё. Но по мере приближения праймериз она научилась воевать с ним его же оружием и наносить ему поражения.
Однако в тот момент, когда опросы общественного мнения показывали, что Флорентина уверенно лидирует, Брукс сделал ход конём, которого она не предвидела. Все подробности Флорентина прочитала в «Чикаго Трибьюн».
«Брукс вызывает Каин на дебаты», — кричал заголовок. Флорентина знала, что Брукс, с его судебным опытом и умением вести перекрёстные допросы, представляет собой мощного противника. Все телефоны в офисе Флорентины раскалились под шквалом звонков журналистов. Примет ли она вызов или уклонится от встречи с Бруксом? Разве у жителей Чикаго нет права посмотреть на двух кандидатов, спорящих о политике? Джанет держала журналистов на расстоянии, а Флорентина провела срочное совещание с Эдвардом, продолжавшееся три минуты, после чего написала сообщение, которое Джанет должна была зачитывать всем звонившим: «Флорентина Каин рада принять участие в дебатах и с нетерпением ждёт встречи с соперником».
В течение недели Эдвард назначил представителя для контактов с руководителем кампании Брукса, чтобы определить место и время встречи.
Четверг перед праймериз подошёл обеим сторонам. Местом встречи был выбран Центр Бернарда Хорвича еврейской общины Западного Чикаго. Освещать дебаты согласилось местное представительство «Си-би-эс», и оба кандидата знали, что результаты выборов будут в огромной степени зависеть от того, чем кончится их спор. Флорентина целыми днями репетировала вступительную речь и отвечала на вопросы, которыми в неё стреляли Эдвард, Джанет и Ричард. Она вспомнила, как мисс Тредголд готовила её к стипендии Вулсона.
Вечером, на который были назначены дебаты, все места в зале были заняты. Прилетевший из Нью-Йорка Ричард прибыл вместе с Флорентиной за полчаса до начала. Ей пришлось пройти испытание в лице телевизионных гримёров, а Ричард нашёл себе место в первом ряду.
Под аплодисменты собравшихся Флорентина вошла в зал и заняла своё место на сцене. Ральфа Брукса, прибывшего через несколько минут после неё, приветствовали столь же энергично. Когда он шёл по залу, на него были устремлены глаза всех женщин, включая Флорентину. Председатель комитета девятого округа по выборам в Конгресс приветствовал кандидатов и, отведя их в сторону, рассказал о регламенте: каждый из них произнесёт вступительную речь, за которой последуют вопросы и ответы, а затем обоим участникам будет предоставлено заключительное слово. Достав из кармана полудолларовую монету с профилем Джона Кеннеди, председатель подбросил её в воздух. Флорентина произнесла: «Решка», — Кеннеди вновь смотрел на неё с монеты.
— Я буду выступать второй, — сказала она.
Не говоря больше ни слова, они прошли на сцену и сели на свои места. Ведущий попросил тишины.
— Мистер Брукс будет выступать первым, а миссис Каин — второй.
— Дамы и господа, коллеги-демократы! — начал Ральф Брукс. — Я выступаю перед вами сегодня как местный уроженец, который сделал свою карьеру здесь, в Чикаго. В этом городе родился мой прадед, и четыре поколения семьи Бруксов занимались здесь юридической практикой в нашей конторе на улице Ла-Саль, отдавая все силы городу и обществу. Я выдвигаю сегодня свою кандидатуру в депутаты Конгресса, исходя из убеждения, что представители народа должны быть выходцами из низов общества. У меня нет такого богатства, как у моего оппонента, но есть преданность моему округу и желание принести ему пользу, и вы увидите, что это — важнее богатства!
Раздался взрыв аплодисментов, но Флорентина заметила, что некоторые из присутствующих не присоединились к ним.
— Вот уже много лет я защищаю в судах Чикаго общественное благо в области борьбы с преступностью, обеспечения жилищных прав, улучшения работы транспорта и здравоохранения. Теперь я прошу предоставить мне возможность защищать ваши интересы в Палате представителей Соединённых Штатов.
Флорентина внимательно вслушивалась в каждое слово продуманной речи Брукса, но не удивилась, когда аплодисменты по её окончании не были ни долгими, ни громкими. Председатель поднялся и представил Флорентину. Она встала, и ей вдруг захотелось выбежать из зала. Но из первого ряда ей улыбнулся Ричард, и она почувствовала себя увереннее.
— Мой отец приехал в Америку более пятидесяти лет назад, убежав из плена сначала немецкого, потом — русского. Он учился в Нью-Йорке, затем переехал в Чикаго, где и основал сеть отелей, президентом которой я имею честь быть, причём создание группы «Барон» началось как раз в девятом округе этого города. Сейчас в группе работают двадцать семь тысяч человек, наши отели есть в каждом штате США. На самом пике своей карьеры отец бросил всё и ушёл воевать с немцами, вернувшись в Америку с Бронзовой звездой. Я родилась в этом городе и ходила в школу, которая расположена в полутора километрах отсюда, и образование, полученное здесь, позволило мне поступить в колледж. И вот теперь я вернулась домой, желая стать представителем людей, сделавших возможным осуществление моей американской мечты!
