Новые отцовские практики. США
Но действительно ли все так плохо? Власть и влияние не одно то же. Если от глобальных оценочных суждений перейти к конкретным эмпирическим данным, придется признать, что отцовский вклад в воспитание детей в ХХ в. не столько уменьшился, сколько качественно видоизменился. Хотя, как и в предшествующие эпохи, отцы проводят со своими детьми значительно меньше времени, чем матери, и лишь незначительная часть этого времени расходуется непосредственно на уход за детьми и общение с ними, современные отцы в этом отношении не только не уступают прежним поколениям, но и существенно превосходят их, особенно в семьях, основанных на принципе гендерного равенства.
Чтобы более строго измерить динамику отцовского поведения, американские социологи (Pleck, 1997; Doherty, Kouneski, Erickson, 1998) выделили четыре автономных фактора:
1) мотивация,
2) умения и уверенность в себе,
3) поддержка, прежде всего со стороны матери,
4) институциональные практики (как общество поощряет отцовство, например в форме предоставления оплачиваемого отпуска по уходу за детьми и т. п).
Кроме того, выделены три параметра отцовского взаимодействия с ребенком:
1) вовлеченность отца в непосредственный уход, общение или игру с ребенком,
2) доступность отца для ребенка,
3) ответственность отца за воспитание и принятие соответствующих решений.
Оказалось, что по всем этим параметрам современные отцы не уступают «традиционным». Степень отцовской вовлеченности американцев за последнюю треть ХХ в. выросла на треть, а доступности – наполовину. Американские отцы проводят с детьми в среднем около 1,9 часа в рабочие и 6,5 часов в выходные дни. Это значительно больше, чем 25 лет назад. В 1990-х годах отцовская вовлеченность составила свыше 40 %, а доступность – две трети материнской. Этот рост отмечается, по крайней мере, с 1920-х годов. Среднее количество времени, которое американские отцы, по данным разных исследователей, проводят с детьми, выросло с 1960-х годов на 25–37 %. А так как детей стало меньше, то время на одного ребенка выросло еще больше. Вопреки стереотипу, для более молодых и более образованных американских мужчин семья психологически важнее работы, она занимает центральное место в их жизни и во многом определяет их психическое благополучие.
Интересную и сложную картину рисует многолетнее исследование известного социолога из Мэрилендского университета Сюзанны Бьянки и ее сотрудников «Меняющиеся ритмы американской семейной жизни» (Bianchi et al., 2006), основанное на изучении нескольких тысяч личных дневников мужчин и женщин. Вместо того чтобы полагаться на анекдоты и образы СМИ, профессиональные интервьюеры просили родителей по стандартной форме записывать все, что они делали в день накануне интервью. Авторы не просто измеряют сравнительный родительский вклад мужчин и женщин, но и прослеживают его динамику. Выяснилось, что, несмотря на массовое вовлечение женщин в производительный труд, американские матери проводят с детьми, по крайней мере, столько же времени, что и 40 лет назад, а мужские затраты времени на уход за детьми и домашнюю работу за эти годы резко выросли. Хотя женщины по-прежнему тратят на домашнюю работу вдвое больше времени, чем мужчины, но, если учесть разницу в продолжительности рабочего дня тех и других (мужчины, как правило, работают дольше женщин), получается, что мужской и женский вклад в домашнюю жизнь стал более или менее равным – около 65 часов в неделю.
Что от этого реально получают дети? В 1965 г. 60 % американских детей жили в семьях, где кормильцем был отец, а мать сидела дома. Сейчас в таких семьях живут лишь 30 % детей. Казалось бы, на детей остается меньше времени. Однако исследователи, к своему удивлению, выявили, что и женатые, и одинокие родители расходуют на уход, обучение и игры со своими детьми больше времени, чем 40 лет назад. У замужних матерей время на заботу о детях выросло с 10,6 часа в 1965 г. до 12,9 часа в 2000-м, а у женатых отцов оно больше чем удвоилось – с 2,6 часа до 6,5 в неделю. Женатые отцы в 1965 г. тратили на домашнюю работу 4,4 часа в неделю, а в 2000-м – 9,7 часа. Это снизило соответствующие затраты матерей с 34,5 часа до 19,4 в неделю.
Как можно при увеличившейся продолжительности рабочего дня тратить больше времени на детей? Многие супружеские пары откладывают рождение детей до того времени, когда они смогут себе это позволить, а другие предпочитают обходиться без детей. Поскольку семьи стали меньше, а родители богаче, они могут вложить в каждого ребенка больше времени и денег. Кроме того, изменились социокультурные установки и ценности: люди хотят не просто родить ребенка, но и обеспечить ему социальное благополучие. К бедным семьям это, увы, не относится…
Количество потраченного времени не единственный критерий оценки отцовского вклада. Не менее важно то, какой субъективный смысл имеет для мужчины отцовство. Ответственный и заботливый отец – одна из главных ипостасей «нового мужчины». Но и здесь возникают проблемы. Содержание отцовских ролей и необходимых для их выполнения навыков определены культурой менее четко, чем материнские роли, здесь многое зависит от индивидуального соглашения. К тому же «прирост» отцовской заботы на макросоциальном уровне практически сводится на нет тем, что все большая доля мужчин не живет со своими семьями. В США после развода девять из десяти детей остаются с матерью, после чего их общение с отцами ограничивается, а то и вовсе прекращается. В 1995 г. около трети американцев после развода практически перестали общаться с детьми, отчасти потому, что мужчины теряют к ним интерес, а отчасти потому, что бывшие жены препятствуют таким контактам. В результате на макросоциальном уровне социальная безотцовщина не только не уменьшается, а даже растет.
Лучший качественный анализ этих проблем – монография Николаса Таунсенда «Пакетное соглашение: брак, работа и отцовство в жизни мужчин» (Townsend, 2002). Эта книга представляет собой этнографическое исследование группы принадлежащих к рабочим и среднему классу мужчин, окончивших в начале 1970-х одну и ту же среднюю школу в Северной Калифорнии. Серия подробных интервью позволила автору выяснить, как эти люди конструируют себя в качестве мужчин и отцов. Их пакетное соглашение включает четыре главных компонента: отцовство, работу, брак и собственный дом. Чувство отцовства, наряду с материальными компонентами (пропитание, защита и материальное обеспечение), предполагает эмоциональную близость с детьми, но эта потребность часто вступает в противоречие с другими элементами пакетного соглашения.
Таунсенд подтверждает выводы массовых опросов, согласно которым большинство американских отцов хотели бы проводить больше времени со своими детьми, но это мало кому удается. Работа ради материального обеспечения семьи – главная сфера мужской ответственности, поэтому появление детей обязывает мужчину больше зарабатывать. Отцовство повышает статус мужчины в глазах его коллег и работодателей, но трагическая ирония состоит в том, что хотя мужчины стремятся быть к своим детям ближе, чем к ним самим были их отцы, желание как можно лучше материально обеспечить семью способствует их физическому и психологическому отдалению от детей. Участие в повседневной жизни своих детей мужчины все еще считают скорее дополнительным, факультативным, чем конституирующим принципом отцовства. Хотя они нередко говорят о «родительстве» как о чем-то лишенном гендерных границ, их реальные самоотчеты показывают, что отношения между отцом и детьми часто поддерживаются при посредстве матери. Эмоциональная близость с детьми остается преимущественно символической и опосредствуется женами. Для этих мужчин «жена и семья» – единое понятие, «иметь семью» – значит быть женатым. При разводе или уходе из семьи они теряют контакт с детьми и часто не пытаются его восстановить.
