– Я видел внизу тележку,– сказал Рудж.– Если к ней приспособить носилки…
Гривуш весил в полтора раза больше, чем кормчий.
– Я сейчас принесу,– Рудж поднялся.
И тут забарабанили во входную дверь.
– Все,– сказал Данил.– Время вышло.
Светлорожденный расстегнул шипастый боевой браслет и протянул кормчему.
– Мы сдадимся? – удивился Рудж.
– Я понесу Гривуша.
– Нет,– запротестовал купец, но Данил не обратил на это внимания и очень осторожно поднял его с ковра. Тяжелый. Плохо. Руки устанут. Помешает, если придется драться.
– Показывай, Ними! – сказал он.
– Здесь.– Ниминоа откинула край ковра. В полу обнаружилось отверстие. Девушка вылила в него воду из кувшина.
– Сейчас,– сказала она.
Данил прислонился спиной к стене. Забинтованная голова Гривуша лежала у него на плече. Свежая яркая кровь проступала сквозь бинты. В дверь дома продолжали бить тяжелым.
Под полом звонко щелкнуло, и тут же стена поползла вниз. Рудж поднял светильник. За стеной – низкий, облицованный камнем коридор.
– Пошли,– сказала Ниминоа, а когда они оказались внутри, потянула длинный рычаг. Скрипнул трос противовеса, плита поплыла вверх и встала на место.
– Хитро,– похвалил Рудж.– Теперь вперед?
– Да. Примерно полмили,– и посмотрела на светлорожденного.
– Я донесу,– кивнул Данил.– Если будем идти, а не стоять.
– Кто мог подумать, что проклятые имперцы окажутся настолько проворными? – опуская глаза, пробормотал Треос.
– Ты, ты мог! – прорычал Дорманож.– Ты же уверил меня, что справишься сам!
– Да, да,– присоединился в риганцу Крун.– Ты нам обещал!
«Вот дрянь! – подумал Треос.– Мало того, что захапал лучшие куски…»
Дорманож резко повернулся к Отцу-Наставнику Кариомера.
– Твои слова – на той же чаше весов! – рявкнул он, и Треос почувствовал удовлетворение.
– Я послал туда лучших людей, брат,– сказал он.– И все они мертвы. А имперцев и проклятого купца в доме не оказалось, хотя мы перекрыли все лазейки.
– Не иначе как здесь замешано колдовство,– вмешался Отец-Наставник.
– Еще бы! – буркнул Дорманож.– Или они колдуны, или вы разини. Придется доложить Наисвятейшему.
Он блефовал, но – сработало. Треос побледнел, а жирные щеки Круна задрожали.
– Мы поймаем их! – заверил Треос.– Поймаем, и трех дней не пройдет! Теперь, когда мы знаем, что они колдуны…
– Чушь! – рыкнул Дорманож.– Какие, к демонам, колдуны? Кто тебе сказал?
– Дай нам три дня,– повторил Треос.– Мы поднимем всех, перешерстим городские шайки. Протащим сеть через весь город. Перетряхнем каждый дом. Наряды у ворот уже утроены. Шпионам не ускользнуть.
– Три дня,– строго сказал Дорманож.
– Не сомневайся,– елейным тоном произнес Крун.– Ты поужинаешь с нами, брат?
– Я ужинаю со своими людьми. Распорядись, чтобы накрыли в малой трапезной.
– Все самое лучшее! – заверил Крун.
«Вот мерзавец! – подумал при этом Отец-Наставник.– Распоряжается в моем обиталище, словно Наисвятейший!»
– Все самое лучшее!
«Струсили, ублюдки,– думал Дорманож, спускаясь к себе в покои.– Сами, сами!»
Брат-Хранитель усмехнулся. Он был не настолько рассержен, как показывал. Маг, один раз наведший его на след, сделает это еще раз.
Дорманож не ошибся. Когда он вошел к себе, проклятый чародей уже был там.
– Ты упустил их! – заявил он, тыча в грудь Брата-Хранителя коричневым пальцем.
Дорманож почувствовал искушение: треснуть мага кулаком по острой макушке. Настолько острое искушение, что даже отступил на шаг.
– Здешние братья опростоволосились,– буркнул он.
– Я не имею дело со здешним дерьмом! – Маг сверкнул глазами.– Я имею дело с тобой!
– Почему ты не сказал, что они – колдуны? – огрызнулся Дорманож.
– С чего ты взял? – изумился чародей.
– Исчезли из запертого дома!
– Они не бо?льшие колдуны, чем ты! Впрочем…– Чародей на мгновение задумался.– Может, им кто-то помог. Я все узнаю. И скажу, где они.
– Узнай,– кивнул Дорманож.– Из города они не уйдут. Стражникам посулили тринадцать капель расплавленного свинца на макушку, если упустят.
– Угу,– маг недобро прищурился.– А как ты узнаешь, кто их выпустил? Смотри, Брат-Хранитель!
Дорманож слыл храбрым человеком, но от голоса чародея ему стало не по себе.
– Узнай, где прячутся имперцы,– нарочито грубым голосом сказал Дорманож.– Узнай – и я их возьму. Сам возьму!
– Узнаю,– холодно произнес маг.
И растворился в воздухе.
Дорманож передернул плечами.
– За ноги – и на перекладину,– пробормотал он, налил себе полный бокал хорошего тайского вина и выпил залпом, будто пиво.
Ах, как славно смотрелся бы чародей в солнечный день на рыночной площади, вниз головой, на хорошей веревке!
Дорманож представил эту картинку, настроение немного улучшилось, и он отправился ужинать.
Второй дом Гривуша оказался попроще. И поменьше. Дюжина комнат, один слуга. Никаких ковров и алебастровых светильников. Но жить здесь было можно. И жить долго – запасов хватило бы на полгода.
Утром приходил лекарь. Гурамец, к удивлению Данила. На Руджа он времени тратить не стал, пощупал пульс и велел через три дня снять повязку. А вот рану купца осмотрел очень внимательно, даже обмерил серебряной линеечкой. Похвалил Ниминоа. Сказал, что Гривушу повезло,– черепная кость разбита, но мозг не поврежден. При надлежащем уходе выживет, а вместо осколков разбитой кости он, лекарь, поставит пластину из особого камня. Но не сегодня – пластину надо подготовить и подогнать по месту.
– Как заплату на борт! – засмеялся Рудж.
Лекарь недовольно посмотрел на моряка.
– Брат мореход, иди-ка помоги Ниминоа с обедом! – скомандовал светлорожденный.
– Откуда здесь иноземный лекарь? – спросил Данил, когда врачеватель ушел.
– Здешний атаман «черных повязок» привез его из Гурама. И платит хорошим золотом,– ответил Гривуш.– А я плачу атаману. Тоже хорошим золотом. Отсидимся, мой благородный друг. Чего-то подобного я ждал. Вот только слишком неожиданно. И не предупредили меня, а это уж совсем безобразие.
– У тебя свой человек в Братстве?
– И не один. Пустое. Все обошлось – и хорошо.
Оптимизм купца восхитил светлорожденного. Слуг перебили, дом разграбили, дочь едва не изнасиловали, а самому проломили череп. И все хорошо.
