Ландшафт тут же переменился. Мир словно раздвинулся. Зеленое стало синим, синее – фиолетовым. Зато теперь чародей видел каждый куст на пологом языке склона. А часть тропы со всадниками как будто прыгнула навстречу. Унгат увидел их так отчетливо, словно был в двадцати шагах. Увидел и вскрикнул от радости. Он, его Рус!
«Спускаемся?»
Подумав, Унгат ответил: «Нет».
Искушение велико, но при свете дня куда больше вероятность попасть на глаза конгаям.
«Лети вдоль тропы на юг».
«Я голоден»,– еще раз напомнил дракон.
«Я не забыл, друг».
Четверть часа драконьего полета – дневной переход всадника по горной дороге.
«Сядь здесь»,– попросил Унгат, выбрав место.
Провожая взглядом крылатого друга, Унгат думал о будущем. О великом будущем его, Унгата, тайдуанского мага, Алчущего Силы и уже почти обретшего ее.
Желтая дорога, словно присыпанная песком с зеленых пологих берегов озера Лёйр. По обе стороны – высокий кустарник с узорчатыми листьями цвета морской волны. Белые пушистые шарики цветов. Небо, чистое, такого сочного голубого цвета, что Данил понял, откуда возник миф о «Небесной Тверди». Золотое солнце. Узкая полоска моря на востоке, то возникающая, то пропадающая за изгибом дороги. Лапы пардов, выбивающие частую дробь, теплый воздух, чистый и живительный. Конг. Благословенный Конг!
Данил улыбнулся Ниминоа, и девушка ответила ему чуть смущенной улыбкой. Лицо ее несло следы подземного странствия: пыль, копоть. То, что не сотрешь платком. Ничего. Грязь – до первого ручья.
Данил запрокинул голову и пронзительно свистнул. Горы откликнулись тройным эхом. Медовницы облаком вспорхнули с придорожных кустов и закружились над всадниками разноцветной метелью.
Три часа назад они наткнулись на эту дорогу. А еще через час – на каменный обелиск с надписью: «Земля Конга. Крепость Ангбион. 30 миль». Тут же от основной дороги ответвлялась еще одна, без всякой надписи. На восток, к морю. Данил без труда решил нехитрую загадку. Если ты не враг, то двинешься прямо к вратам крепости. Если же ты не хочешь встретиться с воинами Конга, то свернешь налево, к берегу моря Зур. И скорее всего очень скоро наткнешься на разъезд Береговой Стражи. Теперь половина из этих тридцати миль уже позади.
Дорожная петля вывела на просторную площадку с аккуратным кругом кострища в центре. С южной стороны – обрыв. Чья-то заботливая рука оградила его рядом крупных камней. Пард Ниминоа ловко сцапал подвернувшуюся ящерицу, отправил в пасть. Затем аккуратно подобрал языком синий ящеричий хвост.
Вот она, крепость Ангбион. Черный иззубренный монолит, господствующий над плато, лежащим ниже. Рядом – узкая щель, русло горной реки. Чуть подальше – водопад и, уже на плато, озеро, похожее на голубой шарф, брошенный на траву. У дальнего берега – крохотные желтые домики.
– Как здесь красиво…– проговорила Ниминоа.
– Погоди, ты еще не видела горы моего Хольда! – сказал Данил.
Добраться до крепости засветло не успели. Конечно, они могли бы продолжить путь и в темноте. Светлая дорога, полная луна. Но Данил решил, что разумней разбить лагерь, а в Ангбионе появиться утром. По запаху он отыскал небольшой ручей. Около него Данил развел костер. Пардов светлорожденный отпустил пастись. Вряд ли здесь водились хищники, способные подстеречь и прикончить взрослого парда. Вообще, здесь, в Конге, Данил чувствовал себя так же уверенно, как дома. Беспечность? Но, скорее всего, никакие предосторожности не уберегли бы воина от той опасности, что уготовила ему Судьба.
Унгату пришлось долго упрашивать дракона. Чародей хотел, чтобы, возвращаясь, крылатый гигант обогнул земли Конга. Не менее трудно будет уговорить его лететь в темноте. Драконы не любят кривые пути и ночные полеты. Унгату понадобится вся сила убеждения, но дракон согласится. Должен. Они ведь знают друг друга не первый век. Почти полстолетия понадобилось чародею, чтобы завоевать доверие дракона. Теперь он пожинал плоды. Разорвать связь мага и его дракона (именно его дракона, а не первого попавшегося, к которому волшебник обращается, если необходимо быстро перенестись с места на место) практически невозможно. Только смерть или нечто совсем уж отвратительное может оттолкнуть крылатого гиганта от его мага.
Дракон прилетел через полчаса после захода солнца. А еще через полчаса серые сумерки сменила полная темнота (луна еще не взошла), необходимая Унгату для завершения работы. Тончайшая сеть заклинаний, которую он приготовил для своей жертвы, мгновенно и полностью лишит пленника воли. Ни один из обладающих магическим чутьем не успеет уловить проявление Силы. По крайней мере Унгат на это твердо рассчитывал. Когда разорвется защитная оболочка, укрывающая сознание Руса, Унгат сможет лепить из пленника все, что пожелает. Конечно, останутся следы. Но Алчущий позаботится, чтобы это были ложные следы, ведущие прямо к Братству Света. Даже в памяти Данила останется не он, Унгат, а некий маг из Руны. Хольдский маг. О да, это будет блестящий ход. В сознании Руса останется лишь пылкое желание поскорее встретиться с Императором. А повеление Унгата, приказ: убей! – возникнет, только когда светлорожденный у в и д и т своего верховного повелителя. И даже хорошо, если, свершив убийство, Рус останется жив. Пусть благородное сословие ополчится на Братство Света! Пусть выясняют отношения… пока их не станет некому выяснять! Унгат срастил все, стежок к стежку, без единого изъяна. Когда он развеял защитный купол, скрывавший его труд от умеющих видеть невидимое, великолепная ловушка, подобно свернутой пружине, ожидала только легкого толчка. Толчком же служило собственное имя чародея. Отличная работа. Не зря Унгат так тщательно изучил сущность светлорожденного Данила. Стоило теперь Унгату произнести собственное имя – и Рус мгновенно превратится в раба. Полагая, что остался свободным.
Унгат взобрался на спину дракона, тот поднялся в воздух и полетел в указанном направлении. Теперь уже Унгату пришлось «делиться» глазами с крылатым гигантом. Драконы плохо видят в темноте. Хуже, чем маги.
Столб огня с ревом взметнулся в небо, опалив хвою синих столетних кедров. Парды, проснувшись, взвыли от ужаса и сломя голову унеслись прочь. Данил подскочил как ужаленный: меч в руке, глаза – на гудящее пламя. Ниминоа села, огляделась, не понимая, что происходит. Она первой заметила маленькую фигурку в стороне от огненного столба.
– Доброй ночи, благородный Данил!
Воин мгновенно обернулся.
– Усик!
Чародей с четверть минуты наслаждался его замешательством.
– Нет,– произнес он гулким басом, никак не вязавшимся с тщедушным телом.– Мое имя Унгат!
Удар был подобен удару молнии. Ниминоа увидела, как пала на Данила из темноты пылающая многоголовая змея. Беззвучный вопль тьмы обрушился на девушку, и она без сил опустилась на траву.
Огненный столб, рожденный магом, рассыпался, обратившись в черную фигуру, напоминающую крест с обломанными концами. Зыбкие круги красного света расходились от него. Трава у ног чародея пожухла на шесть полных шагов, и… светлорожденный Данил Рус отпустил рукоять меча: клинок с шелестом вернулся в ножны.
