«Таймат,– молился эгерини,– не дай мне сойти с ума!»
Он, к счастью своему, забыл, что существует боль пострашней, чем от раскаленного железа.
Но он не закричал и не позволил себя сломить. Некогда Фаргала защитила ненависть и любовь. Теперь – только ненависть.
Палач закончил ужин, слил в чашку остатки пива и поднес к губам эгерини. Юноша нашел в себе силы мотнуть головой. Пиво выплеснулось ему на грудь. Палач засмеялся.
– Ладно,– сказал он.– Передохни. А я займусь твоим дружком.
Он лопаткой переложил часть тлеющих углей из жаровни на противень, зачерпнул из бочки воды и окатил Мормада.
– Доброе утро, паренек! – сказал он очнувшемуся товарищу Фаргала.– Хочешь мне что-нибудь рассказать?
– О том, что твоя сестра – базарная шлюха? – прохрипел Мормад.– Ну так ты об этом знаешь!
– Посмотри на своего приятеля,– посоветовал палач.– Он тоже весельчак, а выглядит неважно! Но скоро ты ему позавидуешь!
Заплечных дел мастер сапогом подтолкнул противень к ногам Мормада и, присев, ухватил его за колени.
– Лучшее средство от простуды,– сказал он, прижимая к углям ступни Мормада.
Тот рванулся, но палач держал крепко, а рук Мормад давно уже не чувствовал.
Фаргал видел, как слезы потекли из глаз его товарища, а иссеченное кнутом тело задрожало. Мормад терпел долго, но вот глаза его закатились, и из горла вырвался протяжный стон.
Палач отпустил его колени, но у парня не осталось сил, чтобы убрать ноги с углей. Палач пинком отбросил противень в сторону. Несколько угольков докатились до циновки, и палач поспешно растоптал их каблуком.
– Твой дружок не получит воды,– сказал он.– А от пива он сам отказался. Гордый. Но это ненадолго. Оба вы станете паиньками. Может, через два дня, а может, уже завтра. Когда я займусь вами по-настоящему.
– Не надейся,– сквозь зубы процедил Фаргал.
– Какое «не надейся»? – удивился палач.– Я не надеюсь, я точно знаю. Вы оба станете покладистыми, как овечки. Или господин выгонит меня из дворца, а кто тогда позаботится о моей молодой жене?
– Пиявка болотная – твоя жена,– чуть слышно сказал Мормад.
Дверь наверху скрипнула. Пришел чиновник.
– Ну как? – спросил он с порога.– Они признались?
– У них плохая память.– Палач поднял ведро с водой, макнулся головой, забулькал, распрямился, отфыркиваясь. Темная от крови и сажи вода сбегала по его фартуку.– Не бойся, господин Купиг! Ночь длинная. Хочешь пивка? Нет? Ну, как знаешь.
Палач вскинул кувшин. Пиво с бульканьем потекло в волосатую пасть.
– Вот так, эгерини,– сказал он, рыгнув.– Небось пересохло в глотке, а?
Купиг кругом обходил Фаргала, трогал пальцем ожоги.
– А он не сдохнет? – спросил озабоченно.
– Ты сдохнешь раньше!
Палач поставил кувшин.
– Надо их снять на часок,– сказал он.– Помоги мне, господин Купиг.
– Снять? Зачем?
Палач наклонился к чиновнику и прошептал:
– Рук им рубить не велено, а если кровь застоится – могут и помереть. Уж я знаю. А этого,– кивок на Мормада,– коли не снять, так и вовсе задохнется. Вишь, на ногах уже не стоит. Болят ножки… – Палач захихикал. Чиновник брезгливо отодвинулся от него, поглядел снизу на побелевшие кисти Фаргала.
– Надо – снимай,– буркнул он.
– Я его приподниму,– палач подошел к Мормаду, – а ты сбрось вон тот крюк. Давай.
Освобожденный Мормад тяжело рухнул на пол.
– Тяжелый, буйвол! – Палач крякнул, приподнимая Фаргала.– Да быстрей ты!
У эгерини ноги были в порядке, но он тоже не устоял – упал на колени. Опустить руки он не смог – закаменели мышцы.
– Он на нас не набросится? – опасливо спросил чиновник.
– Оба они сейчас слабее мух! – уверил палач.– Через часок вздернем их обратно. А пока пусть поползают на привязи! – Он поддел ногой цепь, которой ноги Фаргала были прикованы к кольцу в полу.– Ну что, эгерини, пора и тебе отведать кнута? – спросил он, вытирая ладони о фартук.
Фаргал почувствовал: еще совсем немного – и он сможет владеть руками. Толстяк не знал, что юноша прошел цирковую школу и способен полчаса провисеть на перекладине. Или пять часов – на цепях.
– Подожди, не бей,– проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал униженно.– Чего хочет твой хозяин?
– Эй, Большой Нож! – крикнул Мормад, привставая.– Мы так не договаривались!
– Помолчи, цыпленок! – рявкнул палач, сопроводив окрик ударом кнута, опрокинувшим Мормада на спину.
– Ты должен признать, что ты – шпион,– сказал чиновник, на всякий случай держась на безопасном расстоянии от эгерини.– Признать, что ты покушался на жизнь Владыки Карн-Апаласара, а этот маленький вонючий негодяй – твой сообщник.
– И как же я мог добраться до жизни Владыки? – упавшим голосом спросил Фаргал.– У него ведь стража и стены вокруг…
– Есть один ход… Я тебе расскажу…– сказал чиновник.
И действительно рассказал.
– Ты хорошо запомнил? – спросил Купиг.
– Угу. Только у меня условие.
– Какое?
– Мормада должны отпустить.
Чиновник поглядел на палача. Тот, поигрывая кнутом, отрицательно качнул головой.
– Никаких условий!
– Тогда я не согласен.
– Палач,– сказал Купиг.– Он – твой.
Кнут свистнул в воздухе и полоснул по спине Фаргала. По открытым ранам, из которых тут же брызнула кровь. Фаргал вскрикнул, неловко поднялся на ноги и начал медленно опускать руки.
Кнут свистнул еще раз… и обвился вокруг левой руки Фаргала. Палач дернул кнут к себе… и рывок посильней, чем его собственный, швырнул заплечного мастера прямо в объятия эгерини. Вернее, на его кулак.
Чиновник слабо охнул и бросился к лестнице. С испугу он даже забыл кликнуть стражу. Выхваченный Фаргалом у палача кнут догнал Купига на первой же ступеньке и обвился вокруг тощей шеи. Рывок – и чиновник оказался на полу, беспомощно дрыгая ногами и пытаясь освободиться от петли на горле.
Фаргал подтянул Купига поближе и свернул ему шею. Затем накинул петлю на бычью выю палача и, упершись коленом в жирное брюхо, удавил и его.
От нестерпимой боли в сознании Фаргала что-то сдвинулось, все эмоции и чувства исчезли, даже ненависть. Поэтому убивал он, совершенно не задумываясь, словно огородник, выпалывающий сорняки. Словно убирал лишние фишки в какой-то веселенькой игре.
– Я думаю, найдется кто-нибудь, кто позаботится о его молодой жене, верно, Мормад? – сказал эгерини, снимая с пояса палача связку ключей.
