Древняя мудрость утверждает: судьба дает каждому ровно столько, сколько он от нее потребует. Джек Лондон в одном из писем написал: «Я предпочел бы стать пеплом, нежели плесенью. Я скорее хотел бы быть ярко вспыхнувшей искрой, чем задохнуться от сухой пыли. Лучше быть великолепным метеором, у которого светится каждый атом, нежели сонной, разрушающейся планетой. Человек должен жить, а не существовать. Я не хочу тратить дни на то, чтобы продлить их, я хочу использовать отведенное мне время».
«Кто ты: победитель или неудачник, – говорил Эрик Берн, – это самая важная вещь, которая определяет жизненный путь человека и его достижения. Ожидание – жалкий способ жизни, он расходится с природой, но – каждый волен иметь свои собственные но или выбросить их все вон».
Ожидание – действительно жалкий способ жизни. Боязнь ошибки – это расписка в незрелости. А лень – это крематорий, в котором сгорают любые наши желания.
Кто-то сказал: «Совершенный человек не тот, у кого нет недостатков, а тот, у кого есть достоинства». Знаменитый бразильский футболист Пеле, однажды посмотрев, как тренируются игроки советской сборной, сказал кому-то из журналистов: «Я, кажется, понял, почему советским футболистам никогда не стать чемпионами мира. Они все время тратят на устранение недостатков. А для того чтобы побеждать, надо совершенствовать таланты».
Важно не то, чего человек не хочет, а то, что хочет. Не тратьте понапрасну время на устранение всех недостатков, а лучше развивайте и совершенствуйте ваши достоинства.
«В отсутствие ясно определенной цели мы начинаем сильно переоценивать важность повседневной рутины», – утверждал Бенджамин Франклин. Если у нас есть цель, то, сосредотачиваясь на ее достижении, мы перестаем обращать внимание на трудности и страдания, но испытываем удовольствие и счастье, когда продвигаемся к цели. Солдаты любой армии, любой мужчина или даже мальчик, однажды с кем-нибудь дравшийся, знают: во время боя или драки боль практически не чувствуется! Кипящий в крови адреналин и другие возбуждающие гормоны обезболивают весь организм. Более того, когда бой закончен, раны у победивших болят не столь сильно и заживают гораздо быстрее, чем у побежденных. Так и в жизни: цели делают трудные периоды более легкими, а хорошие времена – еще более приятными.
«Нельзя соглашаться ползти, когда испытываешь желание парить», – говорила Хелен Келлер. Ее, слепоглухонемую журналистку и писательницу, сумевшую стать выдающимся оратором и публицистом, в одном из интервью как-то спросили: как ей удается быть такой счастливой вопреки ее инвалидности? Она ответила: «У множества людей совершенно неверные представления о счастье. Его нельзя достичь путем удовлетворения своих желаний – необходима преданность стоящей цели».
«Славы хочешь, генерал? Ну, так мы тебе ее!..»
«Люди подобны часовым механизмам, которые заводятся и идут, не зная зачем», – заметил немецкий философ Артур Шопенгауэр. Если верить статистике, только 5 % людей на этой планете добивается успеха. Остальные 95 % терпят неудачу в своих лучших мечтах и желаниях. Почему же так много неудачников?
Есть такой афоризм: «Подавляющее большинство неудачников есть порождение недостаточной вооруженности знаниями». На самом деле знания играют второстепенную роль. Это только средство. Николаус Энкельман в книге «Преуспевать с радостью» приводит поразительный факт. Согласно выводам немецких психологов, в любой работе, на любом производстве, даже в таком технологичном, как инженерно-строительное дело, успех лишь на 25 % обеспечивается за счет профессиональных знаний и на 75 % – за счет личных качеств характера людей и прежде всего руководителя. Похожую статистику выдали недавно американские ученые. Согласно их данным, ответственность за успех или неудачу в любом коллективе только на 20 % лежит на рядовых исполнителях и на 80 % – на руководителе.
А что такое «личные качества характера», способствующие успеху? Их много – это и умение находить общий язык с людьми, и ораторские способности, и смелость, и ответственность, и внимательность, и справедливость, и выдержка… Но пожалуй, самое важное из них – знание своей цели. Любой дипломат вам подтвердит: «Если беседуют двое, то беседа будет идти в том русле, которое изберет человек, знающий цель своего общения в этот момент».
Люди последуют куда угодно за тем и сделают невозможное для того, кого они признают своим лидером. Яркий пример тому – Наполеон. То, что совершали его солдаты на поле битвы, можно считать каждодневным подвигом – подвигом во имя славы своего гениального руководителя.
Во время Итальянской кампании французские войска ценой неимоверного напряжения и отдачи подошли к Риволи, который занимали австрийцы. К тому времени французские войска были измучены непрерывными боями и форсированными маршами, австрийцы же были свежи. К тому же к ним подоспели гренадерские полки – лучшие солдаты австрийцев, которые когда-то сражались рядом с суворовскими гренадерами и имели опыт совместных побед над французами. На стороне австрийцев было почти трехкратное численное преимущество: 17 тысяч французов против 45 тысяч австрийцев. Что было дальше, превосходно рассказывает Дмитрий Мережковский в своей книге-биографии «Наполеон»:
«Бой начался в четыре утра, а к одиннадцати дела французов были уже отчаянно плохи: левый фланг обойден и почти разбит; центр, где стоял Бонапарт, еще держался, но казалось, вот-вот будет прорван. В эту самую минуту вышла как из-под земли пятая австрийская колонна, самая сильная; вскарабкалась по круче скал, из узкого ущелья – пропасти Инканале, и кинулась в бой на правом фланге, опрокидывая все.
Тогда Бонапарт понял, что окружен и гибель его почти неизбежна. Сорок пять тысяч австрийцев охватили с обоих флангов и стиснули, как железными клещами, семнадцатитысячную французскую армию. Если бы в эту минуту что-нибудь изменилось в лице его, дрогнуло, – дрогнуло бы все и на поле сражения, побежало бы; но лицо его было спокойно, как у человека, решающего задачу математики. Зная, что ее нельзя решить, он все-таки решал; верил в нелепое, как в разумное; в чудо верил там, где чудес не бывает, – в математике. И, глядя на лицо его, солдаты тоже поверили в чудо – и оно свершилось: пятая австрийская колонна опрокинута назад, в пропасть Инканале, и к вечеру все кончено, неприятель разбит. Но Бонапарт не мог бы сказать и вспомнить бы не мог, чего ему это стоило и как не сошел он с ума в этот страшный день.
Вдруг, перед самым концом боя, пришла еще более страшная весть: австрийский генерал Провера идет на Мантую; Мантуя снова будет взята, Мантуя – ключ ко всей Италии…
Что же Бонапарт? Все еще не изменился в лице? Нет, изменился; закричал, как сумасшедший: «В Мантую, солдаты, в Мантую!» Или, может быть, только притворился сумасшедшим и все еще безумно спокойно решал чудовищное уравнение, теперь уже не с пятью, с неизвестным числом неизвестных.
«В Мантую!» – кричал он той самой 32-й полубригаде, которая только что, ночью, пришла из Вероны форсированным маршем, не переводя духа кинулась в бой и дралась так, что весь день все держалось на ней, как на волоске; той самой полу бригаде, из которой давеча крикнул ему гренадер: «Славы хочешь, генерал? Ну, так мы тебе ее!.. Nous t'en f… de la gloire!»
