— Как же, матушка, хорошо помню. Важное было заседание! — кивнул Орлов, обернув свои поджарые телеса простынкой, будто сидел в парной.
— Было решено создавать сильную флотилию на Дону и Азовском море, — продолжила императрица подняв палец вверх, чем призывала к особому вниманию своего благодарного слушателя. — Иван Чернышев сказал, что флотилия сия необходима для завоевания моря Азовского, а затем для нападения на Керчь и Тамань, чтобы укрепиться на берегах Черного моря, которое прежде Понтом Эвксинским прозывалось…
— А еще раньше называли его хорошо и просто — Русское море, — вставил Орлов.
— Да? Не знала… Этого граф Чернышев не говорил. Но очень достославное добавление, — благодарно покивала Екатерина. — Так вот, он добавил еще, что мы сможем таким образом дойти до царьградского канала и устья дунайского!
— Дойдем, матушка, только повели! — пообещал «самый главный екатерининский генерал».
— Тогда же на должность командующего новой флотилией предложены были кандидатуры двоих адмиралов — Спиридова и Сенявина. Остановились на Сенявине, не так ли? Так! А раз так, то надо и тебе, Гриша, проверить, как помогают мои чиновники в снабжении сего флагмана всем необходимым для удачной военной кампании.
— Всенепременно, Екатерина Алексеевна, — поклонился Орлов. — А помнишь ли ты наше с братом Алексеем предложение о посылке корабельного отряда от берегов Балтики к Гелеоспонту, чтобы хорошенько пугнуть засевших там турок да эллинов на восстание против тех же османов подбить?
— Помню. Ты еще добавил, что опасаешься гибели такого отряда в морских пучинах. Уж очень путь далек и труден. Я и сейчас считаю, что это была бы дерзкая политическая акция, доселе неслыханная. И вице-адмирал Чернышев такого же мнения…
— Что Чернышев? Иван Григорьевич мало разбирается во флотских делах. Вчерашний блестящий генерал-поручик, бравший на шпагу Берлин во время Семилетней войны с Пруссией, поставлен руководить флотскими…
— Да, это я распорядилась! Его задача — политическое руководство, а так же разведка и контрразведка, — уточнила императрица. — С этим он хорошо управляется.
— Не спорю. Но вспомни, Екатерина Алексеевна, что однажды подобный вояж от Балтики до берегов Италии уже совершил наш фрегат «Надежда Благополучия», — напомнил Орлов. — И тогда все обошлось самым наилучшим образом.
— И это помню. Но то было всего одно судно. Посылать же целый флот — совсем другое дело. Можно и без флота остаться… И все же я склоняюсь к мысли поддержать твою авантюру.
— Мою и Алексея, брата моего, — подскочил от радости Григорий.
— Вот и сообщи брату своему, чтобы он убирался поскорее из Москвы в Италию и занялся там полезными делами, а не только девок портил и мальчишек до смерти забивал… Скажу тебе, что на днях состоялся еще один совет по данному вопросу и все, кроме президента коллегии иностранных дел Панина, поддержали ваше с Алексеем предложение.
— Панин был против? — недобро прищурился Григорий Орлов. — Шпион, матушка! Верное слово — шпион.
— Ладно, Гришенька, ладно, — мягко заулыбалась императрица. — Давай-ка продолжим более приятные занятия, а то мне в эту ночь уже не заснуть…
IV
По счету это была третья встреча братьев Григория и Алексея Орловых в небольшом купеческом особняке, принадлежавшем зажиточному предпринимателю Архипу Кислову, жившему в Вышнем Волочке. И эта встреча должна была сыграть самую большую роль в судьбах всех представителей прославленного дворянского семейства.
В Вышний Волочек братья Орловы въехали с разных концов длинной проселочной дороги, прославленной вскоре неким Александром Радищевым, почти в одно и то же время. Только у Григория выезд был побогаче, чем у Алексея, но при всем при том оба постарались не привлекать к своим слишком известным персонам излишнее внимание посторонних лиц.
На крыльце купеческого дома братья расцеловались по-роственному, троекратно и, обнявшись, прошествовали в обеденный зал, где стол уже ломился от всяческих разносолов и выпивки — неоднократно проверенный Архип Кислов, конечно же, был предупрежден заранее о визите столь важных людей и расстарался на славу.
По маленькой с дальней дорожки, — предложил Алексей.
— Дороги, братик, тебе дальние предстоят и гораздо раньше, чем ты думаешь, — загадочно молвил на это Григорий.
— По маленькой же взять — то не грех.
Выпив и слегка закусив, братья перешли в хозяйский кабинет, где уже горели свечи, хотя за окнами еще не стемнело.
— Что ты говорил о дальних дорогах? — поинтересовался Алексей. — Уж не у гадалки ли ты побывал перед нашей встречей? Известное дело: хорошо тому жить, кому бабушка ворожит…
— О делах мы поговорим чуть позже, а сейчас хотелось бы узнать о родне, как там наши братики обретаются? Что-то давно ничего про них не слышно… — сказал Григорий, раскуривая трубку.
— Что с ними станется? Старший Иван бобылем живет в Тамбовской глуши. Но ему там, вроде бы, уже наскучило, рыбалка, видишь ли, плохая… Собирается переехать в другое имение, что на Дону. Там, говорит, лещи и сазаны пудовые корм из рук так и хватают. Да что про Ивана говорить? Он на деревенском воздухе сто лет проживет, — улыбаясь от души, произнес Алексей, тоже запаливший лучину от свечного огонька и раскуривший трубку.
— Насчет того, кто из нас дольше протянет на этом свете — дело Божье и нам знать не дано, — наставительно заметил Григорий. — Но я, как ты правильно догадался, побывал у одной вещей гадалки… Бабушка напророчила самую длинную жизнь нашему дорогому Володе.
— Он младшенький. Дай ему Бог!
— Чуть меньше, лет на двадцать, проживете вы с Иваном. Еще менее Федор…
— Он и теперь, бедняга, кашляет, — вставил Алексей. — А ты? На себя ты, что же, не погадал?
— А мне, братик, и до пятидесяти лет не дотянуть. Это, как Бог свят… Но, честно сказать, не верю я во все эти гадания. Да и религия нам, православным христианам, якшаться со слугами диавола не дозволяет. А все эти гадалки и знахарки — суть ведьмины отродья. Помнишь, как нашему папеньке Григорию Ивановичу, царствие ему небесное, нагадали, что он сто лет в обед проживет. Преставился в шестьдесят один год…
— Папенька наш тяжелую жизнь прожил, а воевал сколько! Еще при Петре Великом был полковником Ингерманландского полка, шутка ли! В отставку вышел генерал-майором, но верой и правдой продолжал служить царю и отечеству в чине действительного статского советника. Ныне таких прямых и несгибаемых людей, как наш папенька, уже и не сыскать. Все норовят руки погреть на чужом, да «барашка в бумажке» хапануть… — пустив колечко дыма к потолку, произнес Алексей, потом снова поинтересовался: — А что еще тебе та старая ведьма нагадала?
— Ишь какой любопытный! — взглянув на брата, Григорий удовлетворенно хмыкнул. — Нагадала, что в браке венчаном жить буду, но детей иметь Бог не даст, за грехи тяжкие…
