Всего о пережитом там, в далекой провинции Фарьяб, не перескажешь, это все нужно пропустить через себя. И через 20 прошедших лет, и пока мы будем живы, все это навсегда останется в нашей памяти, в наших сердцах.
После замены я в 1985–1989 гг. работал в приграничном городе Термез Узбекской ССР первым заместителем председатели облисполкома. Являясь председателем комиссии облисполкома по организации встречи войск Советской Армии, выходивших из Афганистана, я прекрасно помню те радостные и незабываемые дни.
Большинство людей старшего поколения помнят телевизионные репортажи с моста через Амударью, которые велись 15 февраля 1989 г. Помнят слова, сказанные тогда командующим ОКСВА генерал-полковником Борисом Всеволодовичем Громовым: «За рекой Амударьей нет больше войск Советской армии!». Но я прекрасно знаю, что это было не так. Последними глубокой ночью вышли мотоманевренные группы Пограничных войск КГБ СССР. Около 5 тысяч солдат и офицеров с техникой и оружием.
Выхода пограничных подразделений с нетерпением ожидали жители приграничных с Афганистаном Гагаринского и Учкизыльского районов. Для воинов пограничников от имени жителей и администраций этих двух районов были накрыты столы, приготовлены выступления художественной самодеятельности. Так что вывод пограничников из Афганистана был не менее торжественным и знаменательным, чем то событие, которое происходило на мосту и было широко представлено на телевидении. Пограничники выходили без шума и света юпитеров, так же, как когда-то входили в Афганистан.
В это время я неожиданно встретил Альборса. Чего-чего, а встретить меня здесь он, конечно, не ожидал, и потому радости нашей не было границ.
Много лет прошло после вывода войск Советской армии из Афганистана. Но, несмотря на это, война там продолжается и сегодня. Мне, как, наверное, и любому другому человеку, который познавал эту страну и населяющий ее народ в самых экстремальных условиях, сегодня небезразлично, что там происходит. Хотелось бы знать, как сложилась судьба многих моих друзей-афганцев, что стало с городом, в котором я жил и работал? Думаю, что и афганские друзья вспоминают нашу военно-полевую жизнь, наши заботы и чаяния.
Через несколько лет после нашей встречи на мосту дружбы Альборс разыскал меня и приехал ко мне в Йошкар-Олу. При встрече пошутил: «Ты меня учил, как строить социализм, теперь я тебя буду учить жить при капитализме, где деньги все – власть, свобода, равенство!».
В 1992 и 1993 гг. я дважды побывал в Кабуле с делегациями работников торговли и строительства Республики Марий Эл. Оба раза был принят в правительстве, заключили контракты на поставки товаров с обеих сторон и строительству целого квартала жилых домов в Кабуле. Но война с талибами прервала все наши начинания.
Сегодня, после освобождения от влияния Талибана, афганский народ вновь стоит перед выбором. Какой будет эта страна, станет ясно уже в ближайшее время. Очень хотелось бы, чтобы семена дружбы и взаимопомощи, которые мы когда-то щедро бросали в благодатную афганскую землю, взошли густыми и ровными всходами доверия и взаимопонимания.
Глава XXI
21 марта 1983 г. Провинция Фарьяб. Пригород Меймене. Расположение мотоманевренной группы погранвойск.
В штабной землянке экстренное совещание. Кроме командиров подразделений и командования ММГ, в землянке офицеры Оперативной группы, а также советники ХАД и царандоя.
– По информации командования ОКСВА, в последнее время участились случаи самовольных отлучек военнослужащих из расположения частей и подразделений советских войск, выполняющих интернациональный долг в Афганистане, – начал свое выступление старший оперуполномоченный Особого отдела Киркинского пограничного отряда майор Буйнов, – и, что самое страшное, большинство из самовольщиков в свои подразделения и части не возвратились. Кого-то из них боевики зверски убили, а кто-то находится в плену. Есть факты добровольного участия некоторых из сбежавших военнослужащих Советской армии в незаконных вооруженных формированиях. Предателям, принявшим ислам, боевики дают жилье и большие деньги, обещают по окончании войны отправить в любую из западных стран. Отрадно отметить, что пока случаев самовольного оставления частей и подразделений пограничных войск еще не было. Но тем не менее на сегодняшний день боевиками уже было предпринято несколько попыток наладить с пограничниками доверительные отношения. К своей чести солдаты и сержанты, к которым обращались представители боевиков, оказались людьми честными и выдержанными. Своевременная информация с их стороны позволила не только предотвратить чрезвычайное происшествие, но и обезвредить душманского пособника. По имеющимся у меня данным, боевики не обошли своим вниманием и нашу ММГ. С целью обезвреживания противника нами готовится операция, в которой будет принимать участие и кто-то из вас. Поэтому хочу сразу напомнить, что о предстоящей операции никто, кроме здесь присутствующих, знать не должен. Доведите до личного состава только общую обстановку по самовольщикам. Нацельте политработников на работу по укреплению воинской дисциплины, усилению ответственности каждого в период проведения операций. Обо всех попытках афганцев вступить в контакт с военнослужащими, сообщать мне немедленно…
После совещания офицеры, собравшись в узком кругу, взволнованно обсуждали услышанное.
– Да-а-а, задал задачку нам Виктор Иванович! – задумчиво произнес майор Хорьков. – Ведь во время операции сколько народу вокруг крутится, поди ж ты узнай, где враг.
– А сколько афганцев вокруг позиций околачивается. Пашут прямо под самым забором, – поддержал его самый старый начальник заставы майор Сотников. – Вот у армейцев все по-другому, они и на пушечный выстрел к своим позициям никого не подпускают.
– Подпускать-то не подпускают, да что толку, солдаты как бегали в самоволку, так и продолжают бегать. Сам, будучи дежурным по ММГ, ловил неоднократно, – возразил я. – По-моему, дело тут не в афганцах, а в нас самих, в солдатах наших. Я лично всех своих бойцов достаточно изучил и доверяю, как себе. И они мне платят тем же. Доверяют даже самое сокровенное. Вот, к примеру, после прошлой операции подходит ко мне боец, татарин по национальности, и говорит, что есть конфиденциальный разговор. Отошли мы в сторону. Солдат, пряча глаза, говорит мне, что один из афганцев за большие деньги предлагал ему стать любовником.
«Ну и, что ты на это сказал?» – удивленно спросил я. «А что, ничего». – «Прямо-таки и ничего?» – «Ну, дал ему в морду». – «А вот это ты зря, лучше бы привел ко мне. Мы бы на месте и разобрались»…
(Когда я рассказал об этом Буйнову, он нисколько этому не удивился. Видя мое недоумение, разъяснил, что это уже не первый случай. Причина этому одна. Из-за большого калыма, выкупа за невесту, мужчинам для создания семьи приходится многие годы зарабатывать деньги, и потому женятся они лет в 30–35. Женщин легкого поведения в Меймене, и тем паче в кишлаках, нет и быть не может, шариат запрещает. Так что здесь, как нигде, развит гомосексуализм…)
– Наверное, ты прав, – поддержал меня Хорьков. – Солдаты у нас выдержанные…
