— А где Зяма? — спросила Алка.
— А гау? — спросил бассет-хаунд Барклай.
В квартире Кузнецовых восстановилась бодрящая атмосфера семейного сумасшедшего дома.
Поскольку Трошкину прибытие майора Кулебякина и его внеслужебной собаки заметно взбодрило, писательница Кузнецова отказалась от первоначального намерения исколоть Аллочке пальцы и уши. Но бабуля все-таки заставила прочитать полезную статью и Трошкину, и Кулебякина.
Барклай, которому возможность ознакомиться с материалом предоставилась, когда Денис небрежно уронил газету на пол, шансом пополнить специальные навыки пренебрег.
Затем присутствующие обменялись слухами, сплетнями и художественным враньем, выдаваемым за достоверную информацию.
На вопрос майора о местонахождении Инки Трошкина при молчаливой поддержке старших родственниц подруги сообщила, что Кузнецова отправилась в кратковременную служебную командировку.
Эта версия категорически расходилась с той, что уже была сообщена непосредственному начальнику Кузнецовой, и Алка от души понадеялась, что Денис и Бронич не сверят ее свидетельские показания.
У честной Аллочки возникли было угрызения совести, но они почти исчезли после того, как дозу дезы скормили ей самой.
— Зяма с Борей поехали на рыбалку, — выдала невероятное мать-писательница. — В какую-то дикую глушь, где нет ни связи, ни дорог, но много рыбы.
— Я люблю рыбу! — громко сообщила бабуля.
— А я люблю Зяму, — пробормотала Трошкина, — но никогда не поверю, что он отправился на рыбалку вот так внезапно, даже не пополнив свой гардероб хотя бы кожаной зюйдвесткой и сапогами-забродами итальянского производства!
Мать-писательница задумалась.
В словах милой Аллочки был резон. В последний раз, когда папа Кузнецов попытался приобщить утонченного сына к брутальным мужским развлечениям в виде охоты на кабана, Зяма специально заказал знакомому шорнику эксклюзивный набор снаряжения и потом целый день крутился у зеркала, элегантно обматываясь патронташем и располагая ножны так, чтобы они красиво подчеркивали линию бедра.
Бася Кузнецова нахмурилась. В отличие от Трошкиной она свою половинку не ревновала — это была прерогатива ее супруга. Но уважаемая писательница ненавидела чего-то не знать и воспринимала секреты членов семьи как личный вызов.
Мать-писательница немедленно позвонила сыну, но напоролась на ту же дрессированную телефонную девушку. Тогда она набрала номер мужа, но и там услышала: «Вызываемый вами абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».
— Какие-то проблемы с сетью, — сообщила она Трошкиной.
— Удочки надо было брать! — громко резюмировала престарелая любительница рыбы и пошла к себе.
— По поводу Инкиной командировки, — дождавшись паузы, начал майор Кулебякин.
Мать-писательница остановила его твердым взглядом:
— Давайте по порядку.
Она повернулась к Трошкиной и пообещала:
— Я разберусь, что там с Зяминой рыбалкой, будь спокойна!
— А я тогда разберусь, что там с Инкиной командировкой, — пообещала Трошкина Денису. — И ты будь спокоен.
— Гау? — спросил полицейский пес Барклай.
— Ты тоже будь спокоен, — сказала ему Алка.
Решение навестить подругу в парке развлечений возникло у нее внезапно, но показалось очень удачным.
Необходимо было как-то отвлечься, пока Бася будет разбираться с загадочной рыбалкой мужчин Кузнецовых.
— А ви помнитье про рояль? — грустно спросил итальянский директор отеля.
Я откровенно любовалась. Они оба были великолепны — и отель, и его директор.
Отель при парке построили в виде красивейшего средневекового замка с башнями, а управлять им пригласили неказистого сына Ломбардии по имени Луиджи. К чему такая роскошь в русском парке, я пока не поняла, но пребыванием в отеле-замке искренне наслаждалась. В моем номере мне понравилось абсолютно все, даже сундук вместо шкафа, и кровать с балдахином — такая высокая, что захотелось позаимствовать у парковых аниматоров ходули.
— Ви помнитье, ми забили рояль? — грустно хлюпнув русской водкой, повторил итальянский директор.
Мое богатое воображение тут же нарисовало забитый насмерть рояль в кустах.
А почему нет? Не все же любят классическую музыку, некоторые ее не выносят. А я успела услышать: из подвала, где еще продолжались отделочные работы, доносилось акынское пение турецких рабочих. Да уж не они ли забили культурный инструмент — инструментом штукатурным?
— Какой рояль? — спросила я русскую начальницу службы персонала Алевтину.
— Обыкновенный, концертный, — ответила она без тени законной гордости. — Который должен стоять в Апартаментах Королевы на двенадцатом этаже.
— А что с ним случилось? — трагическая судьба рояля продолжала меня беспокоить.
— Да ничего не случилось, просто он в гостиничные лифты не помещается, ни в один.
— А! — я поняла суть проблемы. — А если его по лестнице поднять? Бурлаками?
— Поверьтье, я би лично впрягся! — всплеснул руками Луиджи. — Но он не воротится!
— Куда он не воротится?
Воображение тупило и упорно рисовало мне рояль, мускульной силой турецких бурлаков влекомый в распоследний путь.
— Не развернется, — поправила директора Алевтина. — Лестница слишком узкая, рояль застревает между этажами. Мы уже пробовали.
— О!
Мне захотелось помочь коллегам:
— А если его наверх подъемным краном доставить? Или, скажем, на вертолете?
— Ми это думали, — Луиджи снова потянулся к бутылке. — Там даже есть терраса, где можно его унизить.
— Опустить, — поправила Алевтина прежде, чем я успела вообразить картину гнусных унижений благородного инструмента. — Терраса есть, но окна номера слишком узкие, в них не то что рояль — даже контрабас не пролезет!
— А если по частям? — я завелась.
— Рояль нельзя разбирать, он цельный! — возразил Луиджи.
— А тогда… А тогда можно запереть там рояльного мастера со всеми необходимыми материалами, и пусть он делает инструмент прямо в номере! — придумала я.
Шумы застолья, организованного новыми коллегами в мою честь, стихли.
— А это мисль! — Луиджи яростно почесал блестящую лысину.
— Ну, я не знаю, — неуверенно протянула начальница службы размещения Варвара. — Рояли долго делают, и сколько же этот мастер будет дорогущий королевский номер занимать? У нас на него уже очередь из олигархов!
— И все же, это мисль, — бурчал Луиджи, поглядывая на меня с большим одобрением.
Мне стало приятно, что я вот так, с ходу, разрешила проблему, над которой бился целый коллектив. Уже принесла пользу парку, не зря Сарахова в меня свято верила!
