* * *
Невдалеке от Успенской звонницы, той самой, что минувшей ночью подверглась нападению дикарей, располагалась небольшая площадка, поросшая невысокой травой и чахлыми кусточками сирени – холмик, с которого открывался великолепный вид на реку, на болота, на полные неведомых опасностей дальние синие леса, куда никто никогда не хаживал, даже охотники. Слава Великому Био, дичи хватало и рядом, а та, что водилась в дальних лесах, вряд ли была съедобной, по крайней мере, так утверждали волхвы – хранители знаний.
Площадка среди сиреневых кустов с давних, еще довоенных пор именовалась «блюдечко», и действительно, чем-то напоминала перевернутое блюдо. Там, на уютной скамеечке, сделанной из притащенного молодежью бревна, и сидел сейчас Ратибор, смотрел на дальние леса, думал… и терпеливо ждал.
Возвратившись после погони, юноша доложил воеводе Твердиславу все… кроме своих сомнений, которые и сомнениями нельзя было назвать – тут, скорее, больше подходило старинное слово «непонятки». Именно так – непонятки. Нечто, не имеющее пока объяснения. Что за огонь горел прошлой ночью на том пологом холме, где обреталось красное Поле и куда строго-настрого запрещено было ходить? Сгон говорил – отблески поля… Может быть. А, может – это жгли костры дикари? Или не костры – костер. Подавали сигнал? Или наоборот – запрашивали?
Почему они напали ночью? Как прошли через болота? Каким образом надеялись хоть что-то разобрать в темноте? Их облезлый вожак… неужели он и впрямь такой умный? Еще и видит во тьме… не-ет, быть такого не может! Правы волхвы: дикари нео – гнусные и тупые создания.
Оп! Кто-то неслышно подобрался сзади, напрыгнул, накрыл теплыми ладошками глаза…
– Ага-а-а!!! Сидишь, ничего не слышишь! А если б это не я была, а какая-нибудь рысь?
Кареглазая красавица, смеясь, уселась на бревно рядом с Ратом.
– Ясна! А я тебя уж два колокола прождал…
– Смотрите-ка, он еще и не рад.
– Рад, рад. Что ты!
Обнимая девушку, Рат крепко поцеловал ее в губы:
– Ах, Ясна, милая! Как же я рад. Что мы с тобой… вот здесь. Что солнце, что тепло… что вот осень такая золотая! Даже не верится, что скоро зима.
– Зима, брр, – девчонка повела плечом. – Не напоминай, ладно?
В длинном льняном платье с богатой вышивкой, со стянутыми красивым витым ремешком волосами, юная красавица сейчас была чудо как хороша. Ратибор невольно залюбовался любимой, прямо вот не отрывал глаза – казалось всю жизнь бы сидел так вот, рядом, держал руки Ясны в своих ладонях и смотрел, смотрел, смотрел…
– Скоро середина октября, – вдруг посмурнела девушка. – Время свадеб. Ты не забыл?
– Да-да, – молодой человек поспешно закивал, словно бы вспомнив что-то важное… Так ведь важное и есть!
Совсем недавно, еще до нападения нео, он как раз и говорил с воеводой о свадьбе, о своей свадьбе… то есть – об их с Ясной свадьбе. Чтоб разрешили… Ведь, несмотря на то что по крови-то Ратибор был чужак, они с Ясной принадлежали к одному роду, к людям Пятницкой башни, и считались братом и сестрой. Какая ж тут свадьба? Воевода, правда, обещал поговорить с великим волхвом… но обещал как-то не слишком уверенно. Правда, об этом – о неуверенности – Рат своей девушке не сказал, не захотел расстраивать. Наоборот, уверил – что все на мази.
– Ой! Совсем забыла, – Ясна хитро прикрыла очи черными пушистыми ресницами. – У меня ведь кое-что есть… Вот, смотри, слушай.
Она вытащила из висевшей на поясе кожаной, расшитой бисером сумочки… листы печатного текста, явно старинные, еще довоенные. Когда-то они, вероятно, составляли книгу, но сейчас распались… правда, выглядели как-то необычно ново, даже казалось, пахли краской, словно были отпечатаны совсем-совсем недавно.
Рат улыбнулся:
– Что это? Ты где-то нашла книгу?
Книги с Последней Войны сохранились, но было их очень мало, да и те, что были, находились на строгом учете у жрецов. Нет, конечно, детей читать учили, как учили писать и считать, но дальше этой программы начальной школы ученье не шло. Разве что те, кого отбирали в жрецы, знали чуть больше, остальные же и читали-то в большинстве своем – по слогам.
– Спрашиваю, откуда это у тебя?
Девушка обиженно отодвинулась:
– Откуда надо! С девчонками за брусникой ходили вон за тот холм.
– Туда же нельзя! – вспомнив про красное Поле, ахнул Ратибор. – Там же…
– Зато брусники прорва. И такая сладкая… И никакого Поля мы там, кстати, не увидали. А и видали б – так не догнало б оно нас ни в жисть!
– Но…
– Не болтай! Слушай…
Легкий ветер поет неслышно
Ювелирно-блестящей ночью…
Ты мне снова и снова снишься,
Если даже сниться не хочешь… –
тихо прочла Ясна.
Читала она, к слову сказать, на редкость хорошо, быстро, да и писала грамотно, и вообще была очень даже не глупа.
– Теперь – ты! – заглянув Ратибору в глаза, девушка протянула ему листочки…
Рат с неожиданным смущением улыбнулся:
– Ну… уж, коли просишь…
Белой сказкой пройдешь по городу,
Январем, как плащом укутана…
И сверкая червонным золотом
Реже скачут стрелки минутные…
– Что такое «минутные стрелки», знаешь? – прервав чтение, тихо спросил юноша.
Ясна кивнула:
– Конечно. Я видела у волхвов хронометр. И знаю, что такое часы. Продолжай, милый.
Рат откашлялся:
И ко мне, осыпана инеем,
Не заглянешь ночью морозною –
Коль судьба, расстанусь и с жизнью я,
А с мечтой расставаться боязно…
[1]
– Хорошо как… – прикрыв глаза, девушка томно прижалась к любимому. – Дальше!
Резкий порыв ветра, прилетевший с болот, внезапно раскидал стихи по всему «блюдечку», и влюбленные, смеясь, принялись ловить невесомые бумажные листочки…
– Хорошо бы их вместе сшить, – усаживаясь на бревно, тихо промолвил Рат.
– Я сошью, – Ясна мягко улыбнулась. – Просто не успела еще.
Молодой человек задумчиво покусал губу:
– Знаешь, что? А я тебе обложку из березовой коры вырежу. Будет почти как настоящая книжка, как у волхвов.
– Только она будет – у нас! – радостно встрепенулась девушка. – Наша!
Она бы еще, верно, что-то сказала, да Рат не дал, накрыв теплые губы любимой своими губами. Налетевший ветер шуршал желтой листвой, и по низкому блекло-синему небу, средь белесых клочков облаков, курлыкая, пролетала журавлиная стая.
Глава 3
На следующий день Ратибор поднялся рано утром – нужно было успеть до объявленных волхвами похорон и тризны кое-куда сбегать. Раз уж любимой девушке обещал, значит, надо, значит – в лепешку теперь расшибись, но сделай, обещанное выполни!
