– Подштелишь куртку, – просипел краснорожий. – И шпи. Жавтра много джел.
– Шпи, – едва стражники вышли, негромко передразнил Рат. – Уснешь тут, пожалуй. И какие, интересно, завтра дела?
Как ни странно, юноша уснул сразу же, едва только улегся. Может, просто сказалась запредельная для одного дня усталость, а может, чернокожий повар подсыпал в пищу сон-травы – могло быть всякое. Как бы то ни было, а спал пленник – точнее, говоря, новоявленный вассал госпожи графини – крепко и без всяких сновидений, словно провалился в черную дыру. Закрыл глаза, открыл – на дворе уже утро.
Тусклый свет падал сквозь устроенную в заложенном кирпичами окне бойницу, оттуда же тянуло промозглым осенним холодком, а в комнате, на соседних койках, похрапывали краснорожие, которых Ратибор давно считал отъявленными мутантами. Жуткие, с выпученными – без век – глазами, лица, обезображенные многочисленными язвами и гнойниками, походили на физиономии высохших трупов, с рук и запястий – остального было не видно из-под одежды – свисали лоскуты кожи, вообще, складывалось такое впечатление, что это были и не люди вовсе, а какие-то ходячие мертвецы, гниющие заживо. Судя по общей шепелявости, языки у них отгнили тоже, что отнюдь не мешало этим жутким с виду парням отлично драться и содержать свое оружие в образцовом порядке. Алебарды, шестоперы, палаш, и даже два самострела с механическим взводом – все это краснорожие держали при себе, как и положено воинам. Алебарды были начищены до блеска, то же касалось и палашей, металлические части арбалетов отливали тусклым слоем смазки – сало или древесное масло предохраняло оружие от ржавчины. И дрались эти ребята – Рат помнил – здорово. Идеальные солдаты – гниющие заживо полумертвецы, или, как их называл шам – дампы. Всего вместе с Ратом их здесь ночевало трое, двое, скорее всего, несли ночное дежурство.
Кроме этих пятерых, в шайке еще имелись четверо-пятеро уродцев, кривоногих, с бесформенными головами, не столь упорных солдат, как шепелявые, но вполне себе шустрых. К ним, судя по внешнему облику, относился и повар – довольно веселый и, видимо, по-своему добрый малый, к коему Ратибор чувствовал симпатию. Еще был десятник Чет – хмурый и неразговорчивый парень в камуфляже, как показалось Рату, немного больной на голову, и десятник Орво с аккуратно подстриженной рыжеватой бородкой. Орво не шепелявил, и вообще не казался мутантом, если не считать слишком длинных пальцев на руках – прямо не пальцы, а какие-то щупальца.
За окном пропел боевой рог, и воины-дампы, проснувшись, тут же вскочили на ноги, приветствуя вошедшего Орво.
– Ты – со мной, – войдя, рыжебородый ткнул неестественно длинным пальцем в грудь Ратибора и, быстро же переведя взгляд на остальных, добавил: – А вы – по распорядку.
Сказал, и тут же вышел, так что новоявленный вассал юной графини-кио догнал его уже только в конце коридора.
Промозглый туман скрывал восходившее где-то за дальними лесами солнце. Впрочем, с реки дул ветер, пока еще несильный, но дававший вполне реальную надежду на погожий солнечный день.
– Подожди.
Оставив юношу во дворе, наверняка под зорким присмотром невидимых караульных, рыжебородый подошел к расположенной слева от крыльца металлической дверце и, погремев ключами, обернулся, позвал:
– Заходи.
Следом за десятником парень, пригнувшись, перешагнул порог и с любопытством уставился на открывшуюся ему картину. За дверью располагалось нечто вроде мастерской по ремонту разного вида оружия: посередине стоял верстак с тисками, а в глубине притулилась небольшая кузнечная печь с мехами и горном, на устроенных вдоль стен деревянных полках в строгом порядке лежали сломанные алебарды, арбалеты без дужек, обломки мечей и прочая, приготовленная для ремонта, мелочь, среди которой Рат с удивленьем заметил некий древний инструмент, оружие, чем-то похожее на пищаль, но короче, и как-то поизящнее что ли. Старинные, сделанные до Последней Войны, огнестрелы, всегда такими и были – изящными, притягательно-красивыми, так что руки тянулись сами собой – хотелось немедленно взять пищалицу, выбрать цель, выстрелить…
– Твое оружие, – взяв в руки пищаль, Орво протянул ее Рату. – Ты ж вчера хвастал, что хорошо стреляешь, так?
Ратибор презрительно вскинул левую бровь:
– Во-первых, не хорошо, а отлично, а во-вторых – вовсе я не хвастал, а чистую правду говорил.
– Вот сейчас и проверим, – усмехнулся десятник. – Как мечник ты весьма неплох, а вот как стрелок – поглядим. И, знаешь, нам стрелки нужнее, чем все прочие. А то есть только я да бедолага Чес… и все.
– Противник тоже вооружен огнестрелами? – Рат понятливо покивал, закидывая оружие на правое плечо. – Смотрю, пищаль знатная.
Запирая дверь, Орво расхохотался в голос:
– Сам ты – пищаль, деревня! Это «СКС» – самозарядный карабин Симонова. Изобретен в конце Второй мировой войны под патрон калибром семь шестьдесят два.
– Самозарядный?
– Сейчас все увидишь. Идем.
Обогнув левое крыло здания, они вышли на задний двор, по всему периметру укрепленный баррикадами, возведенными из камней и самого разного хлама, среди которого Ратибор с удивлением опознал бронзовый ствол от довольно приличной крепостной пушки – «Единорога» и пару сломанных лафетов от кулеврин.
– Добрая пушка! – не преминул вставить парень. – Зря вы ее сюда. Еще постреляла бы.
– Ты про это старье, что ли? – Орво с удивлением обернулся. – Так оно только против дикарей и годно! Наши-то враги куда серьезней и вооружены серьезным оружием. Ладно, пришли уж. Вот подсумок. Стандартный, по довоенным лекалам сделанный.
Вытащив из кармана небольшую кожаную сумочку, десятник извлек оттуда пули… точнее сказать, патроны, тускло поблескивавшие красивым золотисто-медным цветом. Патроны оказались не россыпью, а вставленные в какие-то металлические дужки – для удобства заряжания, как пояснил рыжебородый.
– Берешь карабин, ставишь стволом между этими кирпичами, затем вставляешь направляющую с патронами, нажимаешь несильно пальцем – оп! Десять патронов у тебя в магазине есть, еще десять – в подсумке. Ну, и в карманы можешь прихватить – россыпью. Все понял?
Юноша молча кивнул.
– Тогда давай, действуй! Убойная дальность стрельбы – тысяча метров, прицельная – около четырехсот. Да… Чтоб не было соблазна… – обернувшись, Орво махнул рукой.
Послышался свист, и в поломанный лафет кулеврины с силой воткнулась тяжелая арбалетная стрела – болт, с сотни шагов пробивающая насквозь воина в латах.
– За тобой постоянно присматривают, – с улыбкой пояснил десятник. – И, если что… В общем, ты понял.
– Да уж чего ж не понять? Мишень-то где?
Рыжебородый показал пальцем на кривую, с обломанными ветками и суками, сосну, что росла на невысоком пригорке, расположенном… ну да, где-то примерно так и расположенном – метров триста пятьдесят – четыреста будет.
– А попади-ка в левую верхнюю ветку!
