Юная графиня, явно получив какие-то повреждения, лежала без движения, и даже, кажется, не дышала. Впрочем, дышат ли киборги вообще? Ратибор этого не знал в точности, а вот Орво принялся делать своей госпоже искусственное дыхание, причем – рот в рот, и, надо сказать, выглядел он при этом очень даже довольным.
А потом…
Потом вдруг случилось нечто очень даже непонятное. С подозрением обозревавший округу Рат увидел поднимавшееся вдали, над излучиной реки, нечто. Нечто круглое, похожее на воздушный шар. Попросив у десятника бинокль, юноша глянул – и в самом деле воздушный шар! Видать, потеряв корректировщика огня, коварного летуна Кайсакру, враги решили восполнить пробел по-иному.
Шар висел далековато, километрах в пяти. Из карабина не достать, но и тамошним наблюдателям, даже в бинокль, вряд ли хорошо все видно. Крылан-то висел прямо над головою, а шар…
Позади вдруг послышался жуткий крик, и Ратибор, повернув голову, с удивлением увидел, как брошенный в воздух Орво, пролетев метров десять, тяжело шмякнулся в грязную лужу. Похоже, пришедшей в себя Расте не очень-то понравились его поцелуи.
Глянув на киборга, юноша похолодел – с девчонкой явно что-то случилось. Она стояла, чуть пригнув голову и вытянув шею, словно высматривающий добычу недоброй памяти «Раптор». Ноги напружинены, руки вытянуты вперед… из согнутых пальцев что-то торчало – когти, что ли? Что-то блестящее, острое – встроенные ножи?
– Эй, графинюшка!
Крикнув, Рат не стал дожидаться ответа, поспешно нырнув в небольшой овражек. Изо рта проворно повернувшейся к нему девушки-киборга вдруг вырвалась опаляющая струя пламени, едва не испепелив парня на месте.
Рядом, в овраге, внезапно послышался шорох. Рат обернулся, выхватив меч… И тут же опустил клинок, увидав пошатывающегося, грязного, как само болото, десятника.
– Рвем к дому, – махнул рукой тот. – И как можно быстрее. По оврагу как раз и пройдем.
– Наша девушка, похоже, сошла с ума? – хмыкнул Ратибор, быстро шагая следом за Орво.
– Нет. Ей управляют. Ты видел шар?
– Да, но…
– Вот здесь старая труба… давай за мной, живо!
Беглецы нырнули в трубу вовремя. Позади, в овраге, вдруг послышался душераздирающий рев, а к небу взметнулось дикое все пожирающее пламя.
Труба оказалась довольно-таки узкой, едва проползти. Впрочем, не столь уж и долго пришлось там пробираться: уже через пару минут, нырнув в узенькое оконце, Орво и Ратибор оказались в гулкой темноте подвала.
– И что теперь? – тихо спросил юноша. – Я так понимаю, она ж может и весь этот дом сжечь?
Выглянув в окно, десятник мотнул головой:
– Вряд ли. Встроенный огнемет требует много энергии. Хотя трупов там предостаточно… И все же какое-то время у нас есть.
– Нам может помочь шам, – вспомнил Рат. – Мой друг. Он поставит густой туман и мы…
– Туман?! – саркастически хмыкнул десятник. – Да пойми ты – киборгов специально создавали для разведки и диверсий. Что им туман?
Юноша упрямо наклонил голову:
– Все равно! Надо использовать любую возможность.
– Что ж, пожалуй, ты прав.
Отойдя от оконца, десятник едва не упал, споткнувшись о разбросанные там и сям ведра. Как видно, в этом подвале когда-то в стародавние времена был склад или подсобка. Кроме ведер, вдоль стен были сложены какие-то метелки, швабры – вернее, то, что от них осталось за много-много лет.
Струя пламени ворвалась через окно неожиданно, и слава всем богам, что беглецы уже успели оттуда убраться.
– Она чует нас, что ли? – обернулся на ходу Ратибор, морщась от волны хлынувшего из подвала жара.
– Может, и чует, – поднявшись по лестнице в коридор, десятник бросился на кухню, ибо все остальные пути, увы, уже были отрезаны появившейся во дворе графиней. Нет, не девочкой – сделанной для убийства машиной.
Едва беглецы вбежали на кухню, как весь коридор запылал, охваченный пламенем.
Рат лихорадочно соображал, что делать, ибо его спутник, этого, похоже, не знал.
Где-то нужно было хотя бы ненадолго укрыться, спрятаться, перевести дух. Где бы только? Ну, не здесь же, среди сковородок, начищенных до зеркального блеска, кастрюль и прочей кухонной утвари, расставленной в строгом порядке чернокожим поваром Зигги. Увы, не помог этому парню его древний патлатый бог.
– Туда! – усмехнувшись, Рат указал рукой на запертый холодильник с пленником-шамом. – Там она нас точно не почует.
– Загнать себя в ловушку? – Орво дернулся было, но тут же замолк… и чуть погодя, засмеялся: – А ведь ты, парень, прав. Киборги – существа логичные. Вряд ли графине и в голову такое придет.
Вот что Рату в десятнике нравилось, так это его решительность: настоящий был командир, сказал – сделал, без всяких вредных в бою сомнений.
Не прошло и минуты, как беглецы уже открывали тяжелую дверь старой холодильной камеры. Сидевший в углу шам дернулся, выпростав глазные щупальца навстречу гостям, и, узнав Ратибора, успокоенно хмыкнул:
– Вы пришли за мной?
– Мы пришли к тебе. Видишь ли…
– Я понял, – узник либо догадался, либо подслушал чужие мысли (хоть Рат этого сейчас и не понял), впрочем, это было сейчас не очень важно. – Вашего киборга взял под контроль оператор. Что ж, спрятаться здесь – вполне логично. Однако, боюсь, это убежище весьма недолго нам послужит. Кио, конечно, поначалу обыщет весь дом, а уж только потом заглянет сюда – но ведь заглянет же! К тому же, здесь могут вскорости оказаться те, кто на вас напал.
На какое-то время в камере установилась тишина: беглецы напряженно прислушивались к доносящимся снаружи звукам и не менее напряженно размышляли о своем не особенно-то комфортном положении или, говоря простыми словами – о той заднице, в которой сейчас оказались.
Увы, долго им думать не дали. Девушка-киборг оказалась весьма сообразительной и проворной. Не прошло и пяти минут с того момента, как Орво и Рат укрылись в узилище, как в дверь что-то гулко громыхнуло. И тут же донесся железный лязг и жужжание – кто-то явно взрезал замок… Можно было догадаться – кто.
– Встань слева от двери, – глянув на Рата, глухо распорядился десятник. – Пули ее не остановят. Ударишь мечом, как только войдет. Я, увы, не смогу… Цель в шею, возможно, удастся перерубить проводку. Ударишь – и сразу бежим к лесу.
– Хорошо.
Ратибор вытащил из ножен клинок, примериваясь, как лучше и ловчее ударить…
Снова ухнуло. Дверь затряслась, словно больной в лихорадке, и вот уже появилась щель, в которую просунулось что-то блестящее, острое… Еще удар, и врата узилища со скрежетом распахнулись, и на пороге возникла худенькая девичья фигурка – безжалостная боевая машина, созданная для убийств.
Ну, здравствуй, девочка-смерть… Здравствуй – и прощай!
