«А может быть, и…» – подумывал он, глядя, как двигаются густо покрытые фиолетовой домадой, обведенные по контуру красным женские губы.
– …не очень спешишь… – протиснулся сквозь его мечты бархатный голос.
– Я? Что? – Великолепная сцена еще маячила у Феди перед глазами.– Я? – Он залпом опрокинул фужер сушняка.– Совсем не спешу!
– Тогда, может, поможешь мне? С этим? – Кивок в сторону коридора.
– С чем с этим?
Федя въезжал медленно. С некоторым огорчением (и облегчением, если честно: не дай Бог опозориться!) он сообразил, что ему предложено не возлечь на просторное ложе, а нечто более прозаическое.
– Шкаф. Поможешь мне собрать его, а то я не умею, ну совсем не умею этого! – И засмеялась обещающе.
По крайней мере, так показалось Феде.
– Собрать? – Федя гордо расправил плечи.– Эт я спокойно! Прямо счас!
Алкоголь сделал его движения резкими, но самочувствие оставалось превосходным.
Федя энергично принялся за дело.
Части шкафа были освобождены от бумаги и веревок, из Светиной сумочки появился крепеж и паспорт. Нашлись кое-какие инструменты. Небольшая проблема возникла с местом, но решили и ее, перетащив в коридор одну из тумб.
Через каких-нибудь полчаса шкаф возвышался рядом с дверью, «лицом» к стене, а Федя ловко ввинчивал бронзовые шурупчики в высверленные изготовителем дырочки.
– Еще немного, еще чуть-чуть… – бормотал он то ли себе, то ли Свете, придерживающей заднюю стенку.– Тогда только ручки привинтить…
Федя не сразу заметил, что к его спине тесно прижимается упругая грудь, а Светины руки гладят его по животу.
– Какой ты сильный! – прошептала прекрасная женщина, привстав на носки, чтобы дотянуться до его уха.
Отвертка в руке Феди перестала вращаться. И сам он тоже застыл.
– Да брось ты ее! – Света отобрала у него отвертку, развернула к себе лицом.
– Ты сильный и красивый,– проворковала она, обнимая Федю за шею.– Ты ведь совсем не против, правда?
Притянув его голову, потрясающая женщина страстно впилась в пухлые Федины губы.
Это был не первый Федин поцелуй, но забалдел он от него круче, чем от выпитого вина.
То ли во сне, то ли уже в нирване Федя позволил отвести себя к занимавшей треть комнаты кровати и провел упоительные минуты (или часы?), обнимая неповторимое женское тело, так хорошо прощупываемое сквозь мягкую ткань. Вскоре он беспрепятственно проник и под нее, убедившись наверняка, что никаких лифчиков там нет. Это подвигло Федю на дальнейшие действия, но не слишком уверенный его натиск был остановлен.
– Какой ты… конкретный,– проговорила Света, освобождаясь от его рук и оставляя Федю в одиночестве на смятом покрывале.
Выпрямившись, она подняла руки, поправила волосы:
– Я тебе нравлюсь, да?
– Очень! – честно признался Федя, глядя на белую полоску кожи между нижним краем кофточки и юбкой.
– Я так волнуюсь! – проворковала Света.– Может, еще выпьем?
– Давай,– согласился Федя. Перестав ощущать ее переливающуюся под нежной кожей плоть, он понемногу трезвел.
Покачивая бедрами с грацией манекенщицы. Света сходила за вином.
Опустившись на постель рядом с Федей, она вложила ему в руку бокал.
– Пей,– сказала томно.– За нас!
Федя мигом сглотнул вино, и тотчас губы Светы прижались к его губам, а верткий язык проник между его зубов.
Света рывком освободилась от половины собственной одежды, стащила с Феди рубашку. Прикосновение телом к женской мягкой груди было потрясающим.
Спустя некоторое время Федя вновь предпринял попытку проникнуть в наиболее сокровенные места, но опять встретил сопротивление.
– Не спеши,– влажным жарким шепотом проговорила Света.– Нужно сперва кое-что.
– Что? – машинально спросил Федя. Соображалось ему туго: кровь шумела и играла внутри.
– Помыться.– Света кончиком языка прошлась по его шее.– Можно, я тебе помою? Можно?
– Да! – немедленно и охотно согласился Федя. В ванной Света раздела его полностью, причем проделала это не спеша, так что Федя вдоволь налюбовался на ее гладкую спину с четырьмя родинками на левой лопатке и цепочкой проступивших сквозь тонкую кожу позвонков.
Когда он, оставшись в чем мать родила, собирался влезть в ванну, потрясающая женщина остановила.
– Нет, нет! – возразила она.– Мне так нравится твой запах. Мы помоем только Его!
Но едва красавица блондинка приступила к делу, с Федей случилась… маленькая неприятность.
По крайней мере, он расценил это именно так и был ужасно смущен.
Но Света тут же утешила.
– Какой ты страстный! – проворковала она и буквально через несколько минут ее пальчики восстановили временно утраченное.
– Иди в комнату! – Света подтолкнула счастливца наружу.
На некоторое время он остался один, в состоянии эйфории и не полной уверенности, что такое происходит именно с ним.
Света не заставила его ждать. Когда она вошла в комнату, трусиков на ней не было. Зато оставались черные колготки с пикантным вырезом там, где по правилам морали его уж точно быть не должно.
– Музыка! – торжественно произнесла она и впихнула в пасть «Панасоника» кассету с клипами неизвестного Феде негра-джазмена.
– Приляг!
Свете пришлось повысить голос, чтобы перекричать стоны сакса.
Очень медленно и очень картинно Света начала снимать колготки. Она встала так, чтобы Федя мог лицезреть ее полностью. И Федя лицезрел. Фигурка у Светы была не просто отпад, а полный отпад. Конец вечности.
Женщина-экстаз плавно опустилась на постель, прилегла рядом, прошлась ноготками по Фединому животу.
– Какие у тебя мускулы! Как железо!
Федя еще больше напряг пресс. Он ощущал себя героем, большим, сильным, неотразимым.
Потолок с солнечными разводами раскачивался над ним. Потом его заслонило прекрасное возбужденное лицо.
Рот Светы накрыл его губы, женщина распласталась, приникла, навалилась всем телом.
– Возьми меня! – потребовала она, отрываясь от его губ.
Лицо ее было так близко, что глаза сливались в одно огромное немигающее око.
– Возьми меня!
Федя поерзал, сделал попытку… но, даже будь он более опытен и менее пьян, в таком положении это была почти невыполнимая задача.
Света соскользнула телом вниз, помогла рукой, вздохнула – «ах-х…», словно она, а не Федя в данный момент расставалась с девственностью. Схватив его за плечи, женщина толкнулась коленом, ловко перекатилась на спину, потянув Федю за собой. Бедра ее прыгнули вверх, острые ногти вонзились в Федины ягодицы, вжимая его в глубину лона.
