Длинная стойка служила сценой. Среди пивных кружек перед толпой полуночников танцевали девушки. Из одежды на них были только лифчики и стринги с блестками.
На подмостках поменьше на металлическом шесте крутились микроженщины (по-видимому, из тех, что встали лагерем в Центральном парке), тщательно копируя движения своих коллег из мира Великих.
Шоу в двух измерениях.
Ему вспомнилось, как Эмма-109 сожалела, что между ними и Великими не может быть интимных отношений.
Как бы там ни было, если полноценный половой контакт и невозможен, то возбуждение танцем представляется вполне допустимым. Эмчи превратились в новомодное увлечение, связанное с воспоминаниями о детских играх в кукол. Только вот на этот раз куклы ожили.
Не дожидаясь заказа, рыжий бородач, весь в татуировках и пирсинге, поставил перед Давидом стеклянную кружку пива.
Тот стал рассеянно отхлебывать.
Взгляд его вновь упал на танцовщиц из Великих. Ученый тут же вспомнил фразу, которую так любила повторять Аврора: «Бабочка, взлетай».
И про себя дополнил:
«Для этого мне нужны крылья».
Давид улыбнулся.
«И цветы, с которых можно было бы собрать мед».
Вокруг него девушки в кричащих нарядах мимоходом касались приземистых мужчин с мозолистыми руками, не имевших привычки вычищать из-под ногтей грязь.
Девушки раздевались и вихлялись на металлическом шесте; время от времени раздавался ненатуральный смех, приводивший всех в состояние натужного веселья.
В зале одинокие девушки и мужчины искали друг друга, обнимались, передавали друг другу мятые купюры и направлялись к ведущей в туалет лестнице.
Одна из танцовщиц разделась донага, и взглядам немногочисленных зрителей вдруг предстал мужской член.
– Сюрприз! – закричал гермафродит.
Давид подпрыгнул на месте.
– Ты чуть было нас не обманул, – сказал какой-то мужчина, купившись на эту уловку.
Некоторые стали отпускать шуточки, чтобы преодолеть смущение, вызванное этим неожиданным открытием.
– Так ты мужчина или женщина? – спросил кто-то.
– Ни то, ни другое, ягненочек. Я «среднего» пола. Ты что, не слышал? Об этом говорилось в новостях. Для тех, кто еще не определился в своем решении, введен третий пол. Как видишь, теперь у меня есть выбор! – веселился гермафродит.
Давид оттолкнул от себя опустевшую пивную кружку. Ему все казалось напускным, созданным, чтобы без долгих разговоров пощекотать нервы, словом, исключительно в целях потребления.
Вот она, современная сексуальность: такой же продукт потребления, как и все остальное. А эти женщины… цыпочки, будто вышедшие из инкубатора, все одинаковые, с искусственной грудью, надутыми ботоксом губами, с бедрами, лишенными всякой грации, и вертлявыми задницами. А теперь, в довершение всего, у некоторых еще появился пенис. Неужели наш вид развивается именно в этом направлении? Неужели он идет к гермафродитизму, при котором не нужны представители противоположного пола? В то время как роботы Фридмана требуют делать их двуполыми, люди, наоборот, стремятся к единению обоих полов в одном теле.
– Еще пива, приятель? – спросил бармен с исколотым пирсингом лицом.
Перед Давидом тут же появилась кружка с янтарным напитком. Он выпил, скривился, сглотнул. Музыка и смех его оглушали. Под звуки композиции Thunderstruck
[7]
, которая в исполнении той же AC/DC все больше набирала обороты и с каждым мгновением становилась громче, перед ним выгибались почти нагие танцовщицы.
Запах пота и аромат духов с пачулями пьянил все больше и больше.
Одиночество становится еще явственнее среди людей, которые делают вид, что счастливы посреди всего этого грохота и смеха.
Давид закрыл глаза и вспомнил обо всем важном, что случилось с ним до сегодняшнего дня.
Он нашел отца – мертвым и вмерзшим в глыбу льда.
Он создал микролюдей.
Он пережил Первого всадника Апокалипсиса – грипп.
Он спас эмчей, усадив их в фургон и увезя в Австрию.
Он обеспечил старт ракеты «Лимфоцит», которая позволила если не уничтожить астероид «Тейя-13», то свести к минимуму пагубное воздействие этого Второго всадника Апокалипсиса.
Он воскресил смертельно раненную королеву.
Но не спас свою семью.
И холостяцкое одиночество вновь показалось ученому незаслуженным наказанием.
– Еще пива? – спросил бармен.
Он утвердительно кивнул и осушил очередную кружку посреди гама и терпкого запаха пота, который становился все более явственным. Музыка стала еще громче, а вращение прожекторов – более нервным и дерганым. В этот момент взгляд его упал на вращающийся шар с зеркальными гранями, отражавшими лучи прожекторов, и эта сфера, пылавшая тысячами огней, навела его на мысль:
«А наша планета, что об этом думает она?»
Эту фразу он произнес вслух, даже не заметив этого.
– Она думает, что пить больше не стоит, – ответил у него за спиной женский голос.
Давид обернулся, удивленный, что здесь, в этом американском городе, с ним заговорили по-французски, и тут же узнал свою студентку, Гипатию Ким.
– Что вы здесь делаете? Вы следили за мной?
– Просто хочу поговорить с вами с глазу на глаз. Может, найдем место поспокойнее этого?
– Но здесь отлично, – ответил он и жестом попросил бармена налить еще пива. – О чем же вы хотели со мной поговорить, мадемуазель Ким?
Она тряхнула черной шевелюрой и посмотрела ему прямо в глаза.
– Мне хотелось бы с вами работать.
– Над чем? Я не веду никаких проектов.
– Если конкретно, то над установлением контакта с Землей.
Он скорчил насмешливую мину, затем схватил кружку и с шумом из нее отхлебнул.
– Я слышала, вы обсуждали этот вопрос с Эммой-109.
Полагаю, к ней действительно нужно прислушаться.
– Вы имеете в виду – к Земле? Да ей плевать на нас! Миллионы, да что я там говорю, миллиарды лет она ничего знать не желает о том, что происходит на ее поверхности.
Молодая женщина достала смартфон, на экране которого тут же замелькала вереница высеченных на камне образов.
– Я исследовала целый ряд археологических достопримечательностей по всему миру и теперь действительно полагаю, что наши предки нашли способ с ней общаться.
– Пирамиды?
– Совершенно верно. Пирамиды выступают в роли приемопередатчиков.
