– Ага.
– Давай за ним, он нам показал свою… как ее… ну, эту…
– Тактику.
– Да. Ну что?!
– Эх, была – не была! Пошли!
Оба Павиана ринулись из акаций и, дрожа, побежали вслед за Малым. Через пятьдесят метров один из них остановился как вкопанный – из его спины торчала метровая игла. Одноглазый присел, выпучил единственный глаз, наблюдая за умирающим напарником, уронил ружье и, не мешкая более, устремился дальше. А нашпигованного иглами бедолагу обхватили длинные лианы-завязки и, подняв, накололи на другие колючки. Так он и остался висеть до прихода ночи.
Малой перепрыгнул куст саксаула и сделал еще несколько шагов, затем без сил упал лицом вниз. Пробрался! Слыша шелест злобных растений и топот Павиана, навел арбалет, но чертыхнулся, увидев, что оружие неисправно. В это время из кактусовых зарослей выбежал одноглазый, подпрыгнул, но не рассчитал и рухнул в колючий куст саксаула.
На него страшно было смотреть – исполосованный, взлохмаченный, грязный. Мутант встал на шатающихся ногах, сплевывая кровь и размазывая пот по грязному лицу. Грудь тяжело вздымалась, а физиономия исказилась, когда он с треском вынул из ляжки обломок иглы. Яд уже начал действовать. Съехавшая на ухо повязка обнажила всю уродливость: зашитые грубой нитью веки, шрам под глазом и язву на щеке.
– Камень! – крикнул одноглазый, протягивая заскорузлую ладонь. – Камень, живо-о!
– Какой? – Малой отбросил сломанный арбалет.
– Этот, щенок, этот… – Бандит увидел на груди мальчика вместо дорогущего артефакта обычную кость. – Я убью тебя, мерзкий…
Малой взмахнул рукой, и клык саблезуба до половины вошел в живот разбойника. Тот заорал и скрючился, а паренек с силой дернул за натянутый шнур. Острая кость, глубоко застрявшая в плоти умирающего, вырвала из тела изрядный кусок, обнажив страшную рваную рану, из которой медленно полез наружу вываливающийся кишечник. Павиан глухо застонал, прокатился по пыли, пытаясь дотянуться кровавой рукой до кобуры с пистолетом. Выпавший кишечник зазмеился по песку и пыли вслед за ним. Брошенный камень выбил оружие из кисти врага, одноглазый вздрогнул в последний раз и затих.
Через полтора часа Малой добрался до реки, текущей с запада. Немного подумав, он двинулся по берегу, пока не наткнулся на трехметровое бревно. Еле-еле столкнув его в реку, зацепился за сучковатую развилку и поплыл по течению. «Только туда! На юг или юго-восток… Там… наши».
На ночь он выбрался на берег – не спать же в воде. Солнце вышло из-за горной цепи на западе, подрумянило отлогие берега и щеки парня, а затем медленно поползло за кроны деревьев. Малой, оставив бревно у воды, устроился между двух песчаных холмов, поросших травой и усыпанных мелкой галькой и ракушками.
«Сколько же можно еще идти вперед? Когда эта Падь кончится?! Я устал. Устал и голоден… Ч-черт, поесть бы!» Мальчишка схватился рукой за неожиданно громко заурчавший живот и встал, разглядывая местность в поисках съестного. Перед ним высились все те же сосны с корой-шелухой, кусты боярышника, валуны, река и небо. Но юный следопыт не расстроился. Перво-наперво нашел крепкую, толстую ветку, вскоре превратившуюся в двухметровую обструганную палку. На окраине темнеющего леса обнаружились ягоды ежевики. Малой ел и успевал их собирать в единственный целый карман штанов, невольно ставших шортами, постепенно удаляясь от реки в глубь чащи. Вскоре, утолив голод, перепачканный темным соком, с полным карманом он вышел к небольшой чистой старице с каменистым берегом. «Ого! Вот здесь-то я и заночую! Местечко супер!»
Гонимый жаждой, парень спустился к воде. Склоняясь, увидел на противоположном берегу смешного коричневого муравьеда, залезшего лапами в старицу. Животное окунуло клювообразный хобот и принялось пить. Паренек облизнул сухие губы, в горле запершило. И в это время испуганно вздрогнул от вопля муравьеда. Бедный зверь запрыгал по воде, облепленный десятком страшных, зубастых рыб. Ротаны-мутанты рвали плоть крепкими челюстями, и через минуту от муравьеда ничего не осталось.
Малого вновь передернуло от мысли, что с ним могло случиться то же самое. Солнце окончательно село. Моментально стемнело. Парню совсем расхотелось не только пить, но и спать здесь. Он отскочил от воды, осмотрелся, поднял пучок травы и бросил в старицу. Тотчас вокруг упавшего предмета забурлило, заклокотало и через минуту успокоилось. Мальчишка стремглав рванул в лес.
«Хоть и неудобно спать на дереве, но иначе невозможно», – подумал он, залезая на раскидистую, кудрявую березу, стоящую крайней у реки. Привязавшись, потер занывший живот и мигом заснул, свесив ногу с толстой ветви.
Рано утром, когда вот-вот должен был зардеть горизонт, Малой проснулся. От вчерашнего дня, как, впрочем, и от предыдущих, остались лишь плохие воспоминания, а в реку лезть больше не хотелось. «Пешком пойду», – решил парень, слезая с дерева на землю. Впервые за последнее время он выспался более и менее удачно, только тело занемело после сна на ветках. Подумав немного, решил отправиться на юг, вдоль речного русла. На ходу набил рот запасенными, но уже раздавленными ягодами, с опаской попил из реки и для разминки суставов припустил бегом. Камни и канавки Малой играючи перескакивал с помощью заготовленного вчера длинного шеста.
Вскоре русло реки и вся долина покрылись туманной дымкой. Видимость ухудшилась, из-за этого пришлось идти медленнее, тщательно выбирая дорогу среди изредка попадающихся аномалий. Прошагав около километра, Малой выбрался из густых зарослей ивняка на широкий цветочный луг. Жмурясь от солнца, поднес руку к глазам и пригляделся – вдалеке, смутно возвышаясь над горизонтом, между озером слева и песчаными дюнами справа, на фоне бирюзового неба виднелась башня. В висках Малого застучало, кровь прилила к лицу: «Это же форт… Южный форт. Ура‑а‑а!» Паренек бросил палку, развел руки и упал в свежую, изумрудную, дурманящую траву. Он дошел, добрался… ОДИН!
…Позади, метрах в ста от него, в лесу закричала потревоженная сова. Малой вскочил как ужаленный и бросился по бескрайнему морю трав к очертаниям недалекого форта, к поселенцам, к людям. «Быстрее, прочь отсюда!»
Он падал, увязая в песке, поднимался и снова бежал. Позади осталась чернота страшного леса. А здесь уже были не его владения. Люди обосновались за пределами смертельных зарослей. Малой ударил руками в дубовые ворота, перепачканные в зелени ноги подкашивались, а по лицу текли грязные слезы.
– Кто там?! – громыхнул голос часового.
– Я… Я это… ну я же… – Малой тяжело дышал.
– Чего надо, парень? Ты, наверное, заразный?! Ступай прочь, вот тебе галета и иди! – Дверца в воротах, обитых железом, приоткрылась, и рука в боевой перчатке кинула сухое печенье.
– Да блин-н! Я оттуда… из леса… из города Оружейников! – крикнул паренек и опустился на мощенную булыжником землю. Солнце уже изрядно припекало голову.
– Что-о?!
– Я Малой… из города… следопыт Заслона… сводного отряда Холода… к вам я… с вестью о Рае.
