- Поди сюда, глянь!- крикнул он.
Федор спустился к ручью. – Чо там?-
- Гляди!- Семен протянул ему посудину. На самом ее дне, среди небольшой горстки песка с водой проблескивали желтые песчинки.
- Что это? Нешто золотой песок?- неверя своим глазам спросил Федор.
- Точно, Федька, это золото! Ручеек то золотой, во как!- тихо, но с азартом сказал Семен.
- Вот те на, совсем рядом. Нешто правда, золото!?-
- Оно, оно Федька, самому не верится. Таку даль ходили, а оно вот, под боком, прям рядом, далеко мы от села?-
- Да верст пять – шесть, не боле –
- Это Федь хорошо и плохо. Этот ручеек теперь беречь надо, чтоб ни одна душа живая не проведала про него! Кто зимовья этого хозяин? Не наведается часом?-
- Да брошенное оно, сколько себя помню. Охотился, отец сказыал, тут ране дед Мотыга, да давно это было. Зверь перевелся он и ушел дале, а избушка вишь, в землю уже вросла.-
- Все бы так, то ладно бы было! – Выбираясь из ручья, Семен протянул руку и ухватился за протянутую руку Федора. Федор легко выдернул его на крутой в этом месте берег.
- Силен парень - подумал Семен, направляясь к зимовью.
- Однако, кто- то здесь был, кто- то этот лоток здесь оставил – указывая на деревянную посудину сказал Семен когда они, уже расположившись у костра, ели. Это струмент специальный, как он сюда попасть мог?-
- А где ты его нашел?-
- Дак на бережку ручья, у дерева поваленного, в корневище –
- Может, его водой принесло откуда? По весне? Весной этот ручеек в речку превращается, не перейдешь-
- А где его начало?-
- Кто знает? Впадает в Карнаев ручей, а где зачинается, не ведаю, не ходил по нему.-
- Может и принесло водой, лоток- то давно сделан, не так, как сейчас -
- Гадать не будем, надо избушку ладить, а то сожрут ночью звери лютые - отмахиваясь от надоедливых комаров, сказал Федор поднимаясь.
- До темна они затыкали мхом и берестой дыры и прорехи в избушке, благо и того и другого было вдоволь. Семен нарубил еловых лап и что - то плел из них. Федор, смекнув, помогал, и вскоре они улеглись на душистые и пружинящие под тяжестью тела постели.
- Ловко у тебя дядя Семен это получилось –
- Первое дело в тайге у старателя, на земле не спать. А еловая лапа, лучший материал для матраса. Зимой и летом пушистая. Правильно сплети и хоть на снег, хоть на каменья ложись, тепло из тела земля не заберет.-
На скорую руку сложенный очаг еще не обогрел зимовья и сырость выступала на бревнах бурыми каплями. Дым, медленно выходя через дверной проем, застилал все, оставляя только три вершка от пола на котором они спали. Щипало глаза, першило в горле, но за то не было комаров.
- Ничо, завтра день топить буду, просохнет, да дверь наладим, во жизня будет, песня, да Федь? – устраиваясь по удобней, раны сильно беспокоили его, сказал Семен.
- Поутру пойду в село. Разбой домой вернулся, а я нет, мать суматоху поднять может. Медведь коло села озорует, надо пораньше вернуться. Еды возьму, кое - что из припасов и вернусь –
- Кайло у тебя есть?-
- Нету, но знаю где взять –
- Найди Федь, без кайла мы тут ни чо не сможем проверить, и пару лопат. –
- Неужто здесь можно золота намыть?
- Посмотрим, как фарт пойдет. Бывало, неделю лопатишь и ничего, а иной раз копнул и вот оно окаянное. Фарт, Федор, в старательской жизни - главный козырь!-
- Сколь тебя не будет?-
- Вечером завтра и буду -
- Хорошо, а чо скажешь своим?-
- А чо говорить, я сам себе хозяин, надо в тайгу и все – повернувшись на бок, ответил Федор. Он закрыл глаза, но сон не шел. То про Анюту думалось, то про своих домашних. Как он матери скажет, что в самую пору сенокосную ему, все бросив, в тайгу надо. Хозяин то он сам себе хозяин, токо какой хозяин вот так, свое хозяйство на бабьи руки бросит. Не управятся без него, ох не управятся.- Тяжело вздохнув, он перевернулся на другой бок.
- Не спишь? –
- Не, не спится что – то. А сколько сможем добыть ежели сейчас возьмемся и до конца лета работать? Я без отдыха согласный, пока ты подлечишься, токо показывай чо делать –
Семен, выслушав столь наполненную энтузиазмом речь, улыбнувшись, спросил
- Вот ты неугомонный, я ж тебе объяснял, как фарт пойдет. А для чего тебе золото, Федь?
Коней купить или лавку открыть хошь, богатеем стать, чтоб все тебе завидовали? Величали по батюшке, шапки сымали перед тобой. А Федь?-
Федор, увлеченный своими мыслями, не сразу заметил иронии в словах Семена.
- Жениться хочу - ответил он и замолчал.
- Ты, однако, персидскую княжну решил в жены брать? Там за баб большой выкуп потребен. Иль у тунгуса какого, дочку купить, только они золотом не берут, им олени, соболя иль для охоты припас надобен.-
Только теперь Федор понял, что Семен смеется над ним. Он насупился и отвернулся от него.
- Я серьезно, а ты …-
Семен не выдержав громко расхохотался, хватанув дыма закашлялся и только перестав охать и ахать от боли бередивших ран, успокоившись, тихо и серьезно сказал.
- Ладно, извиняй, не хотел тебя обидеть. А в чем дело то? Парень ты видный, хоть куда, нешто за тебя дочь ее родители не отдадут? Иль, повинен в чем?-
- Ни в чем не повинен, с отцом ее не поладил, отказался в служки к нему идти, вот он и окрысился на меня. Анютке запретил видеться со мной. Взаперти девку томил, а месяц как вообще ее отправил в Енисейск, в гости как бы. А народ языками чешет - просватал он ее там за приказчика, сынка купеческого.-
- Во оно как. Так а она- то, что? –
- А что она супротив отцовской воли может. Хотели тайно сбечь, повенчаться, так не успели.-
- Ежели только просватал - это еще не все пропало. Главное под венцом не была. Есть воля родительская, а божья воля сильней. Ежели допустит до венца вас господь, значит, так оно правильно будет, по его воле. А ежели нет, значит не судьба вам вместе быть, тоже его воля. Токо, за свое счастье бороться надо брат.-
- А что я могу, говорю же, увезли Анюту.-
- Красивое имя, сама наверно тоже пригожая, а Федь?-
- Ты опять?-
- Да нет, я серьезно. Просто если в сердце она у тебя, стоит и побиться в кровь. А ежели так, из обиды, что ее отец против, тогда не стоит трепыхаться. –
- Говорю же люба она мне, с другими гулял, а она в глазах стоит. Другу девку мну, а ее вижу!-
- Да паря, кто отец то ее?-
- Никифоров –
