Телеграфист слез с велосипеда.
– Кэлли Ви, я принёс телеграмму для мистера Тейта.
Значит, для папы. Кто же умер? Я задумалась. Наверно, его престарелая тетушка в Вичите, которую я ни разу в жизни не видела.
– Телеграмма из Вичиты?
– Я вообще-то не должен говорить… но если ты настаиваешь… из Вашингтона.
– Что?
– Откуда-то из Вашингтона.
– Да папа никого не знает в Вашингтоне.
– Это не твоему отцу, это капитану Тейту.
– Кому?
– Твоему дедушке.
Я потеряла дар речи.
– Думаю, её надо вручить немедленно, – сказал мистер Флеминг.
– Дайте её мне!
Он взглянул на меня с ужасом.
– О чём ты говоришь? Я не могу тебе её отдать!
– Отдайте немедленно!
– Да что это с тобой? Ты же воспитанная девочка! Телеграмму полагается вручать взрослым, тем, кому не меньше восемнадцати, таково требование компании.
– О, простите, простите!
– Я серьёзно отношусь к своим обязанностям.
Сердце бухало о рёбра – вот-вот выскочит.
– Идёмте, мистер Флеминг! Скорее, пожалуйста!
Я потянула его за рукав, но он запыхался, к тому же вёл за собой велосипед. Проклятые пятьдесят ярдов до дома заняли целую вечность. Как в страшном сне; меня словно затягивало в зыбучий песок.
На крыльце мистер Флеминг стряхнул мою руку и поправил фуражку. Я ворвалась в дом с криком:
– Дедушка, где вы?
Мама отозвалась из гостиной:
– Не надо так кричать, детка. У нас миссис Пертл, зайди и поздоровайся.
В обычное время я бы не осмелилась спорить с мамой, но сейчас кроме закрытой двери библиотеки ничего не существовало. Что делать? Куда бежать? Я завертелась как волчок.
Мама заметила за моей спиной мистера Флеминга. Она тоже знала, зачем посылают телеграммы. Мистер Флеминг дотронулся до фуражки.
– Здравствуйте, миссис Тейт. Извините, если помешал, мэм, у меня телеграмма для капитана Тейта. Из Вашингтона.
– Откуда? Из Вашингтона?
– Надо же! – воскликнула миссис Пертл.
– Входите, мистер Флеминг. Капитан вышел на прогулку, он сейчас где-то на реке, собирает образцы для своей коллекции. Право, не знаю, где его искать.
– Я, я знаю!
Я выскочила из дома. Прежде чем дверь за мной захлопнулась, успела услышать только: «Вы уж извините мою дочь…»
Мигом проскочив дорожку, я свернула на оленью тропу в густом кустарнике. Она вела прямо к реке. Я скакала как олень и петляла как лиса. Никогда я не бегала так быстро.
– Пришло! – орала я. – Дедушка, пришло! Из Вашингтона!
Его не было в бухточке. Где же он? Куда делся? Я побежала вдоль реки на юг, выкрикивая его имя. Добежала до скалы напротив острова, где он тоже часто бывал. Никого. Ринулась к плотине возле машины по очистке хлопка – до неё никак не меньше пяти минут. Я чуть не плакала от отчаяния. Я же всегда знала, где его искать. А вот сегодня – нет.
Я вспугнула краснохвостого сарыча на дубу, он пронзительно закричал. Дыхание сбилось, я перестала звать деда, только повторяла про себя в такт шагам: «Де-душ-ка, де-душ-ка, де-душ-ка». Под пекановым деревом паслось кабанье семейство. Я их возмущённо растолкала – нечего путаться под ногами.
Скоро я наткнулась на мистера О’Фланагана, который вытащил клетку с Полли наружу, чтобы они оба могли подышать воздухом. Мистер О’Фланаган стоял на крутом берегу прямо над колёсами плотины, удовлетворённо попыхивая сигарой, и поглядывал на реку поверх своего внушительного животика. Полли распушил хохолок и злобно уставился на меня.
– Дедушку видели? – выкрикнула я, задыхаясь.
По лицу мистера О’Фланагана было понятно: нет, не видел.
– Что случилось? – встревожился он.
Я кинулась через дорогу в редакцию газеты, рывком распахнула дверь и ввалилась в контору. Мэгги Медлин сидела за коммутатором и ела сандвич. Кажется, я её напугала.
– Дедушку не видели?
Она чуть не подавилась.
– Сегодня не видела. А что случилось?
Я стремительно развернулась и упёрлась прямо в живот мистера О’Фланагана. Оказывается, он шёл за мной.
– Кэлпурния, что стряслось? Кто-то заболел?
– Вызвать доктора? – спросила Мэгги.
Я пыталась обойти мистера О'Фланагана справа, проскользнуть слева, но он оказался проворнее. Даже странно для такого толстяка. Он схватил меня за плечи и потряс.
– Кэлпурния, что с тобой? Ты заболела? Кто заболел?
Я едва переводила дыхание. Сил больше нет. Всё. Надежды рухнули. Никому я не нужна. Раньше мы всегда были вместе. А теперь… Как так получилось? Почему я не боролась? Где же он сегодня, в этот великий день? Я всегда могла его отыскать, а сегодня почему-то не могу. Собирает коллекцию в новом, незнакомом месте? Там, где мне его не найти. В секретном месте. Только для него одного. Без меня.
Вопрос для Дневника: почему? Ответ: потому что ему надоела Кэлпурния и хочется побыть одному. Он устал с ней нянчиться. Так, Кэлпурния? Так? Точно?
– Нет, сэр, никто не заболел, – только и сумела я выдавить.
В голове засела страшная мысль. Не мелькнула ли на дедушкином лице тень неудовольствия, когда я на днях заявилась в библиотеку и помешала ему читать? А может, мама с папой с ним побеседовали? Сказали, что он оказывает на меня дурное влияние, и посоветовали переключиться с внучки на внуков? А печальная история с потерянным горошком? Конечно, я его в конце концов обнаружила, но простил ли меня дедушка за то, что я была такой дурой и умудрилась потерять место находки? Почему он похваливал мои попытки научиться вязать и готовить, когда мама накинулась на меня с домашними делами? И не утешил, увидев «Науку домоводства». Он всегда знал: настоящая наука не для меня. И вот домашняя западня захлопнулась навсегда. Я разрыдалась.
– Господи, детка, что с тобой? – мистер О’Фланаган неуклюже погладил меня по голове. – Ну, ну, не плачь. Я отведу тебя домой к мамочке.
– Спасибо, мистер О’Фланаган, со мной всё в порядке, – прорыдала я в ответ.
– Ты уверена? Выглядишь неважно.
Он вдруг помрачнел.
– К тебе… к тебе кто-нибудь приставал?
– Нет, ничего такого, я просто ищу дедушку.
Кажется, я его не убедила. Я достала платок из кармана фартука, платок моментально промок насквозь. Я плакала и никак не могла остановиться.
– Возьми, – мистер О’Фланаган протянул мне свой носовой платок. – Тебе он сейчас нужнее. Можешь оставить себе. А теперь пойдём домой к маме.
