– Понравилось кино?
Это был не хозяин квартиры, другой. Круглолицый толстяк с короткой стрижкой. Черная рубаха, светлая цепь на жирной груди, широкая добродушная улыбка.
Юра молчал.
Толстяк потрепал по холке ротвейлера, уселся в кресло, развернулся к Юре.
– Так понравилось кино?
– Нет! – отрезал Матвеев.
– Наверное, ты думаешь, что так делать нельзя, да? – участливо спросил толстяк.
– Да, нельзя! – с вызовом произнес Юра.
Ротвейлер зарычал, толстяк шлепнул его по морде.
– Можно, Юра. Можно все, что ты можешь. А если не можешь, то нельзя. А теперь скажи: можешь ли ты бороться с Николаем?
– Он – псих!
Толстяк засмеялся.
– А я? – поинтересовался он.– А этот господин? – кивок на возникшего в дверях хозяина.
Юра молчал.
– Меня зовут Дефер,– сообщил толстяк.– Знаешь английский?
– Достаточно.
– А ты назвал себя – Титан, верно? И нам это понравилось. Титан – это сила. Я – титан. Действующий титан. Квинтэссенция силы. А что есть квинтэссенция силы? Знаешь, что такое квинтэссенция?
– Знаю.
– Так что такое квинтэссенция силы?
– Власть?
«О чем мы говорим?» – подумал Юра.
– Смерть.– Дефер сжал кулак.– Только смерть, друг мой, властна надо всем. Значит, что есть самое ценное?
– Смерть?
– Жизнь! Только жизнь, друг мой. Поэтому мы, мастера, берем себе самое ценное. Но, как ты понимаешь, жизни бывают разные. Моя. Твоя… И ее!
Толстяк вынул из кармана конверт и вытряхнул на колени Юры сложенную пополам фотографию. Вскрытый труп девушки.
Юра похолодел.
Лица не было видно и он подумал: Даша!
– Разогни,– посоветовал Дефер.
Даша была на второй половине. На таком же столе. Невредимая.
У Юры задрожал подбородок.
– Смерть,– сказал толстяк,– бывает разная. Ты понимаешь меня, мальчик?
Юра кивнул.
– Мы – хозяева смерти. Наш Господин дал нам власть над ней. Поэтому мы делаем, что пожелаем. И никто не может нам помешать. Потому что помешать нам – это значит помешать нашему Господину. А кто ему может помешать? – Он сделал паузу.– Ты думаешь – Бог?
Юра ничего не думал в этот момент. Совсем ничего.
– Думаешь – Бог,– уверенно произнес Дефер.– Но ты видел фильм. Николай – мелкая рыбешка. Таких, как он,– сотни. Но он – наш. И ему тоже дарована власть от Господина. Поэтому он делает то, что ему нравится. И Бог не может ему помешать. Бог! А ты, дурачок, думаешь, что ему помешает милиция! – Дефер рассмеялся, и хозяин квартиры тоже присоединился к нему.– Милиция! – толстяк хлопнул в ладоши.– Милиция у нас в кармане. И милиция, и ФСБ, и все они! – Широким взмахом Дефер указал на стену с фотографиями.– Конечно, не лейтенанты и майоры, а генерал-майоры и генерал-лейтенанты. Ты можешь написать хоть сотню заявлений. И сотня майоров и лейтенантов может устроить на нас охоту. Но… – Дефер многозначительно поднял палец.– Сверху скажут «Фу!» – он погладил ротвейлера,– и свора отправляется обратно в псарню! Если бы ты, мальчик, не поторопился махать кулаками, то когда-нибудь ты пришел бы к нам. Все сильные когда-нибудь приходят к нам. Но ты оказался слабым. И упустил свой шанс! – Дефер развел руками.– И теперь ты уже никогда не будешь сильным! Мне жаль тебя. И мне жаль твою девушку! А теперь иди. Мне больше нечего тебе сказать.
– Вы ее отпустите? – спросил Юра с надеждой.
– Наверное,– весело произнес Дефер.– Ты можешь на это надеяться. Можешь надеяться, что мы тебя не тронем. Надеяться, что мы не тронем ее. Может быть. Если вы больше никогда не попадетесь нам на глаза. Если вы забудете о нас, то мы, может быть, тоже забудем о вас. Навсегда.– Толстяк рассмеялся.– Или только на время. Иди, мальчик. Ты мне больше не интересен. Я оставляю тебе надежду. И жизнь. На время, конечно. Или навсегда! – Он снова засмеялся.– А фото возьми. На память!
Часть третья
ИНТЕРЕСЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ЛИЧНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Глава первая
В маленьком кафе было всего три столика. Юра прошел к свободному, в уголке, напротив выходящего на Садовую окна. Тяжело опустился на стул. Подошла официанточка, профессионально улыбнулась приятному молодому человеку. Юра некоторое время глядел на нее, не врубаясь…
Официанточка (фартук, бант, карточка на острой грудке – «Лида») нетерпеливо цокнула каблучком.
– Что будете заказывать?
– А-а… – Юра посмотрел на свои руки и убрал их со стола – руки дрожали.– Кофе,– сказал он.– Крепкий и сладкий. Сто коньяку. Бутеброд с сыром.
Официанточка удалилась, игриво покачивая попкой. Напрасно. Юра даже не взглянул ей вслед.
Что делать? Что? Спрятать Дашку? Но остаются еще родители… Он сам… Кадры из фильма плыли у него перед глазами. Развороченная грудная клетка, алая пузырящаяся жижа, хлюпающий звук, вырезанное сердце в окровавленных пальцах…
Что делать, Господи? И никого нет, ни Ласковина, ни Михалыча. И сказать кому-то – страшно. А если узнают?
Кофе был хороший, а коньяк – дрянь, но какая разница.
В кафе вошел мужчина, огляделся и направился к столику Матвеева.
Юра напрягся было, но тут же успокоился. За двумя другими столиками располагались парочки, а он – один.
– Не занято? – вежливо спросил мужчина. Брюнет. Аккуратная стрижка, серая хорошая рубашка, мобильник на поясе.
– Да, пожалуйста.
Появилась Лида. Выслушала заказ, засмеялась в ответ на какую-то шутку черноволосого, удалилась.
Юра отпил из рюмку.
– Хороший коньяк? – спросил мужчина.
– Так себе.
– Нехорошо.– Мужчина покачал головой.– Продавать несовершеннолетним некачественные спиртные напитки – двойное нарушение закона. Согласен со мной, Юрий?
– Что? – Матвеев поднял глаза. До него медленно доходило: темноволосый обращается именно к нему. И при этом знает, как его зовут. Нахлынул страх: опять? Но нет, этот человек выглядел… по-другому.
– Меня зовут Александр Германович, Юра,– сказал мужчина.– Ты пей, не стесняйся. В семнадцать эта штука тоже снимает стресс.
– Я не… – Юра понял, что сказать ему нечего, и замолчал.
Александр Германович глядел на него. Внимательно, терпеливо, выжидающе. Матвеев вдруг понял: ему очень хочется довериться этому человеку. Но молчал.
– Наломали вы дров, Юра… – задумчиво сказал мужчина.– И что бы вам не подождать пару дней? Или хотя бы не вмешиваться…
