Костя сгреб все обратно в сумочку, а саму сумочку запихнул под кассу.
– Закрывайся!
– А что Алик скажет?
– Не твое дело!
– Хочешь все себе заграбастать? – злобно пробормотала барменша. Рожа у нее покраснела, отчего общий вид только выиграл: прыщи меньше заметны.
– Не ссы,– утешил Костик.– Поглядим, кто за ней приедет. Может, премию получим. А может, и вообще…
Не успел Ласковин попрощаться с Саэтдиновым, как в кармане пискнул телефон.
– Андрюха, это Николай. Беда, Андрюха! Дарья пропала…
Надеждам Костика не суждено было оправдаться.
Сначала приехал Алик, хозяин. И влил персоналу за нарушение режима работы. А еще через полчаса к кафешке подкатил нехилый джип, из джипа вышли трое, причем один – тот самый парень, что попортил Косте облицовку, а двое других – будки шириной чуть поуже дверей.
– Чужое – верни,– негромко сказал один из бугаев, защипнув Костику мышцу над ключицей.
– Я сейчас, я только… – заторопился Костик, щипцы разжались, и тут некстати выскочил Алик.
– Ты кончай, эй! – закричал Алик, которого вообще-то звали Алибек.– У меня Азад – «крыша»! Азад…
Мордоворот, который разговаривал с Костей, сделал неуловимое движение, и прямо под носом Алика оказался большой пистолет. Тот, взвизгнув, как женщина, шарахнулся – ко второму мордовороту, отвесившему бедолаге шлепка, от которого тот влетел прямо в объятия первого громилы.
– Саечка за испуг! – заржал второй, а первый, потыкав стволом в нос Алика, сообщил, как именно он поступит с Азадом, да и с любым черножопым, который не уважает интересы «тобольских». И объект обещанных действий был созвучен с именем покровителя Алика.
Во время этой тирады сообразительный Костя успел притащить сумочку.
– Проверь, ничего не стырили? – сказал второй бугай Юре.– А то гляди у меня! – И он сам глянул на Костика так, что тот быстро-быстро замотал головой.
– Тут была девушка,– четко произнес бугай.– Где она?
– Я не знаю,– испуганно проговорил Костя.– Здесь Томка командовала…
Томка, которая из красной успела стать совсем белой, пискнула:
– А чего я? Я ее и не видела даже! Я только в сортир зашла – а ее уже нету!
Бугай вопросительно взглянул на Юру.
Тот кивнул.
– Слушай сюда,– сказал бугай, ни к кому конкретно не обращаясь.– За девушку эту Спортсмен беспокоится. Ты знаешь, кто такой Спортсмен? Не знаешь? Ничего, твой Ажоп точно знает. Если кто из вас соврал… Короче, вы поняли.
Он отпустил Алика, и все трое удалились.
– Ну что, дурища? – сказал Костя буфетчице.– Все поняла?
Та ответила словами, которые порядочной девушке лучше даже не знать.
Алик поглядел на нее, потер затылок, бросил:
– Иди на место! – И отправился записывать номер джипа, который разглядел сквозь стеклянную дверь. На всякий случай. Он понял, что о случившемся лучше помалкивать.
Глава одиннадцатая
Даша вытерла руки носовым платком, глянула на себя в круглое зеркало: вроде челка растрепалась? Даша вынула из кармашка расческу…
Скрипнула, открываясь, дверь.
Даша успела только повернуть голову…
– Не кричи,– тихо промолвил Шаман,– не надо.
Отполированное, изогнутое хищным когтем лезвие маятником раскачивалось перед Дашиными глазами. За ним – темно-карие, запавшие, блестящие печальные глаза в черной бахроме ресниц.
– Не бойся меня, царевна…
Бархатный, влажный голос, мерное движение лезвия, мерцающий блеск…
Шаман увидел, как обмякло напрягшееся тело, расслабились лицевые мышцы. Подобное он видел много раз, но еще никогда ему не удавалось подчинить себе по-настоящему сильное существо. Жаркая волна плеснулась внутри: неужели действительно сила Дефера перешла к нему?
– Иди за мной,– сказал Николай, пряча нож.
Повернувшись, он вышел из туалета и двинулся к служебному выходу. Это был острый момент: потеряв живой контакт, жертва могла выйти из повиновения.
Нет, все нормально: Николай услышал за спиной торопливые шаги. Он толкнул дверь и вышел на солнечную улицу. Махнув рукой, сатанист остановил машину, посадил жертву на заднее сиденье, назвал адрес. С большим удовольствием он повез бы ее домой, но Сворд прав: это неразумно. Вообще-то и котельная – риск. Но о ней знают только свои. И своим Николай велел: в котельную – ни ногой. Даже если кто-то сумел вытрясти из Джейны, Славика или Кошатника адрес котельной, у этого «кого-то» все равно возникнет убеждение, что Николай больше туда не вернется. Риск, конечно, остается, но разумный, допустимый риск. И есть еще Господин. Который позаботится о своем слуге, раз уж одарил его новой силой.
В котельной ничего не изменилось. Непохоже, чтобы сюда наведывались чужие. Николай запер дверь на ключ, а ключ спрятал в карман. Затем тщательно прикрыл маленькие окошки.
Все это время Даша стояла неподвижно, опершись спиной о выкрашенную алой краской трубу. Она не испытывала страха. Она вообще ничего не испытывала, хотя прекрасно видела, что происходит, и могла догадаться о том, что ее ждет. Нечто подобное испытывает жертва, оказавшаяся в когтях льва.
Николай взял Дашу за руку и повел в угол, где стояла накрытая серым старым одеялом лежанка.
– Стой тут!
«Да, блин, аппетитная штучка. Грудка, ножки, круглая крепкая попка».
Николай вынул нож, чтобы срезать с нее одежду, но в последний момент передумал.
– Разденься! – приказал он.
Даша молча, через голову, стянула майку, повесила на спинку стула.
Сатанист подошел к ней, легонько защемил пальцами маленький розовый сосок.
Девушка бессмысленно смотрела сквозь Николая, но сосок, тем не менее, отвердел. Ладони сатаниста вспотели. Ему захотелось немедленно… И тут он заметил на шее девушки, справа от межключичной ямки, красное пятнышко-следок размером с монетку. И еще одно – на правой груди. Как ни странно, это отрезвило Николая. Нет, торопиться не следует. Все, что делается, должно быть сделано ради Господина. И наслаждение утроится. Жаль, что у него нет с собой зелий. Все осталось дома, на Салтыкова-Щедрина.
Николай присел на корточки, расстегнул на девушке шорты, медленно спустил их до колен, затем проделал то же с тонкими черными трусиками, понюхал поросшее редкой шерсткой лоно. Пахло каким-то дезодорантом и речной тиной. Женщиной не пахло совсем.
Николай выпрямился.
– Сними все,– скомандовал он.
Даша присела на топчан, расстегнула босоножки. Шорты она очень аккуратно повесила поверх майки. Казалось, она действует совершенно сознательно.
