– Вас слушают,– деловым голосом произнесла она.
– Игоева, пожалуйста,– попросил приятный мужской голос.
– Он сейчас занят. А кто его спрашивает? – продемонстрировала секретарскую выучку Людмила.
– Его спрашивает Ласковин, детка. Когда освободится, передай ему, что я уже в городе.
– Минутку…
Ласковин входил в список людей, ради которых можно было прервать заплыв шефа. Взяв из корзинки мячик, секретарь-референт запустила его в пловца и конечно не промахнулась. Мишень довольно крупная.
Игоев вынырнул, навалился на бортик, отдуваясь, здоровенный, как морж, взял трубку.
– Да,– сказал он.– Звонил. Мне нужна ваша помощь, Андрей Александрович… Сегодня лучше, чем завтра, а завтра лучше, чем послезавтра…
Людмила присела на корточки рядом со своим шефом. Не без задней мысли. Поскольку единственной ее одеждой по-прежнему оставалась шапочка, то зрелище выходило пикантное.
– Отлично,– выслушав ответ, произнес Игоев.– Через два часа у меня в офисе. Большое спасибо.
Он протянул трубку Людмиле, похлопал ее по коленке и скомандовал:
– Одевайся, валькирия. Развлекаться будем потом. Если живы будем.
Последнюю фразу Попова не приняла всерьез. Решила, шеф шутит. Но тем не менее отправилась одеваться.
Ровно через два часа у дома на улице Гороховой, украшенного маленькой старательной кариатидой, остановился черный «Ауди А4». Приехавший на нем господин с озабоченным лицом вошел внутрь, а когда спустя еще три часа этот же господин вновь вышел на улицу, лицо его выглядело еще более озабоченным. Господин сел в машину и поехал в сторону Дворцовой.
Стежень и Грошний обедали вдвоем. Елена, которая, собственно, и приготовила этот обед, уехала в город, а трое охранников упорно отказывались от угощения хозяина.
– Что-то Марина не звонит,– произнес Грошний, энергично обгладывая индюшачью ногу.– И к телефону никто не подходит.
– У вас что, на даче телефон? – удивился Стежень.
– Дача! – Дмитрий хмыкнул.– Повез бы муженек ее на нашу дачу. Как же! У него ж родовое, бля, гнездо в прошлом году отгрохали. Домина на двадцать комнат. Бассейн прям на берегу озера.
– Серьезно? – удивился Стежень.
– Ну! Мы ж теперь европейцы. Нам озерная водичка грязная и невкусная! Мы, бля…
– Не ёрничай! – оборвал друга Стежень.– Зависть тебе не к лицу.
– И то правда. Слушай, Глеб, после завтрака брякнул бы ты моему зятьку на трубу, беспокоюсь я что-то…
Однако и звонок по спутниковому ничего не дал. Теперь уже обеспокоился и Стежень. Попробовал связаться с Игоевым, но того не оказалось ни дома, ни в офисе. Сотовый тоже не отзывался. За неимением лучшего Глеб отправил Игоеву факс, продублировал запиской по e-mail, после чего спустился вниз, к охранникам.
Вахту нес «Иванов». Его напарник спал.
– Мы уезжаем,– негромко сказал Глеб.
«Иванов» кивнул: понял.
Перед отъездом Стежень сделал последнюю попытку, но оба телефона не отвечали. Определенно что-то стряслось. Обычный телефон мог и не работать, бывает. Но Шведов – не Игоев. Он без своей трубы шагу не ступит…
– Я тоже очень хочу помочь тебе вспомнить,– произнес Виктор, притянув Марину к себе. Его губы скользнули по ее шее.– Может, немножко любви вылечит твою амнезию?
– Нет, не нужно, пожалуйста… – Марина попыталась отстранить его.– Подожди! Память ни при чем… Просто у меня все болит, понимаешь, и месячные…
Шведов прижался щекой к ее щеке, мокрой… И сразу ее отпустил.
– Ладно,– сказал он сухо.– Не плачь. Поправляйся. Если что – я у себя.
Марина кивнула, глотая слезы.
Дверь закрылась, и женщина упала ничком на огромную кровать, зарылась лицом в шелковое покрывало.
Что же это за напасть такая? Почему ее муж – совершенно чужой? Почему она не помнит ни его прикосновений, ни его запаха? Почему она здесь? Зачем она вообще приехала в этот роскошный дом? Глеб…
Тр-р-ра-т-т-т! …
Звук, похожий на звук рвущейся ткани. Марина не сразу поняла, что это выстрелы. Она вскочила – на шелке осталось темное влажное пятно,– подбежала к эркеру.
Внизу, во дворе, очень быстро, как насекомые, перебегали какие-то люди. Вот один из них упал, загремели выстрелы, а человек уже вскочил на ноги и устремился дальше. Очень быстро, какие-то секунды – и двор опустел. И выстрелы загремели внизу, на первом этаже. Лязг, звон, грохот. Марина шарахнулась от окна.
«Там охрана»,– подумала Марина.
Снова выстрелы. В соседней комнате что-то кричит Шведов.
Грохот каблуков вверх по лестнице, отрывистые возгласы.
Бах! Бах! Бах!..– за стенкой. Вскрик. Бах! Бах! – и злобная оглушительная автоматная трещотка. Удар о стену, звон разбивающегося внизу, под стеной, стекла.
«Надо спрятаться…» – вяло подумала Марина, но тут ее дверь с хрустом вывернулась из петель, в комнату влетел человек, покатился по полу прямо к ее ногам, подцепил ее за щиколотку. Вскрикнув, женщина опрокинулась на кровать, а человек, наоборот, вскочил на ноги. Воняющий порохом ствол уперся ей в щеку. Марина увидела отрешенное лицо убийцы – далеко-далеко – и совсем близко, на спусковом крючке, согнутый палец с грязным ногтем… Время как будто совсем остановилось. Марина чувствовала кожей горячую обжигающую сталь, но боль ее не беспокоила. Она смотрела на палец и ждала, когда он шевельнется…
– Черт! – выругался Стежень.– Все! Завтра покупаю джип!
Двигатель «Нивы» истошно взвыл, машина кое-как выкарабкалась из песка, передние колеса зацепили грунт, машина подпрыгнула, Грошний ударился головой, но промолчал.
По его мнению, срезать не имело смысла. Весь выигрыш расстояния они растеряли на скверной дороге. А поторопиться следовало.
«Ниву» болтало, как лодку в шестибалльный шторм. Деревья так и мелькали. Но скорость не поднималась выше шестидесяти.
Оп-па! Лес остался позади, машина нырнула вниз и вынырнула уже на шоссе. Наконец можно было разогнаться, но уже не было смысла. Через триста метров – поворот к озеру, а там и цель.
Грошний никогда не был на даче Шведова. Не то чтобы не приглашали… Не хотелось. Еще поворот. Вот это дорога. Не хуже европейских. И домик в конце – тоже. Ни хрена себе дачка!
– Ах ты… – выругался Стежень, крутанул руль, машина подпрыгнула, наехав на что-то левыми колесами.
Грошний отвлекся от созерцания приближающегося особняка, привстал, оглянулся… Ёш твою! Поперек черной гладкой полосы в луже крови лежал человек. Когда Дмитрий снова посмотрел вперед, они уже въезжали в брошенные нараспашку ворота. Хорошие ворота, крепкие, вот только не помогли. Будочка охранника тоже нараспашку. Сам охранник – наповал. А десятью метрами левее – изрешеченный пулями «чероки». И еще два трупа.
