– Вот мы в узком кругу и выпьем. Давай на стол все, что принесли.
– Черт! – проговорил Корнеев. – А кружки-то мы не взяли.
– Может, здесь есть посуда? – Логинов осмотрелся, открыл створки шкафа. – Нет, пусто. – Он повернулся к Корнееву: – Давай, Андрей, вали обратно в казарму либо пулей в столовую. Из горла как-то несолидно пить.
– А чего я?
– Ты же о кружках вспомнил, значит, тебе и идти. Любая инициатива наказуема.
Корнеев вернулся быстро. Он взял кружки в солдатской столовой.
Друзья выпили и сразу же заметно захмелели. На старые дрожжи водка била по мозгам мгновенно.
Как это нередко бывает, разговор вновь коснулся женщин.
– Нет, мужики, – проговорил Логинов. – Я все-таки ломанусь в кафе и сниму какую-нибудь миниатюрную девочку.
– А чего ты один? – спросил Левченко. – Все пойдем. Ты как, Андрюша? – Он посмотрел на Корнеева.
– Я – за.
– Тогда пьем еще по сто, переодеваемся в гражданку и валим.
– Это кто собрался куда-то валить? – раздался голос от входа в зал.
Друзья обернулись к дверям, тут же поднялись и приняли, как уж могли, положение «смирно». На входе стоял полковник Сафонов.
– Не слышу ответа, товарищи лейтенанты.
Логинов сказал с вызовом:
– К бабам, товарищ полковник. А что? Имеем полное право.
Сафонов усмехнулся.
– Вас сейчас самих пользовать можно! Какие бабы? Тоже мне, орлы комнатные. До казармы-то своим ходом доберетесь или мне наряд вызывать?
– Доберемся. А кто нас слил, товарищ полковник? – спросил Левченко.
– А чего вас сливать? Корнеев хоть бы догадался кружки спрятать, когда от столовой спешил сюда.
Левченко взглянул на Корнеева:
– Ну ты и чудак на букву «м», Андрюша!
Сафонов подошел к столу:
– Все собрали и марш в казарму!
– Есть! – ответил Левченко. – Вот допьем бутылку и пойдем строевым шагом в казарму.
– И с песней, – добавил Логинов.
– Песни вы завтра поутру петь будете. А бутылку я конфискую. – Полковник забрал со стола начатую емкость.
– Но, товарищ полковник, так не пойдет. Мы пойло за свои бабки покупали, сидели спокойно, никого не трогали. Мы уже не курсанты, имеем право выпить в свободное время.
– И с дамами расслабиться, – поддакнул Логинов.
Сафонов посмотрел на молодых лейтенантов и спросил:
– А как насчет того, чтобы вернуться в училище?
– Чего мы забыли в Самарканде?
– Приказ на увольнение. Или думаете, это сложно сделать? Замену вам найдут, и утром здесь будут уже другие офицеры. Вы, конечно, в войска уже не попадете, а вот в запас – очень даже легко. Без выходного пособия.
– Все понятно, – сказал Левченко. – Виноваты. Убираем стол, отдаем водку и маршируем в казарму.
– Вот это другой разговор.
Сафонов шагнул к двери, на выходе обернулся и заявил:
– Через пять минут вижу вас в подразделении!
– Так точно! – за всех ответил Левченко.
Как только полковник ушел, Логинов дал подзатыльник Корнееву:
– Из-за тебя, чудик, влетели. Теперь ни баб, ни пойла. Неужели не мог кружки спрятать?
– Куда? И ты, Серега, руки-то не распускай, ответить могу.
– Хорош базарить! – тоном приказа сказал Левченко. – Может, это и к лучшему. Быстро убираем все со стола и валим в казарму. А то в натуре загремим обратно в училище.
Убравшись, друзья вернулись в казарму, где их встретил старший лейтенант Климась.
– Ну и как это понимать, товарищи офицеры?
– Что понимать, товарищ старший лейтенант? – спросил Левченко.
– Залет ваш. Я просил, чтобы все тихо было, а вы?..
– Но кто знал, что Сафонов вычислит Корнеева?
– Расслабились.
– А где полковник? – спросил Логинов.
– Он мне поручил встретить ваши благородия. Так, орлы, все в кубрик и на боковую. К утру должны быть как огурчики. Убедительно советую не покидать части. Иначе ваша офицерская служба закончится, так, по сути, и не начавшись. Вопросы?
– Нет вопросов, – ответил Левченко.
– Вперед! А мне сидеть теперь с вами всю ночь.
Логинов улыбнулся:
– А что, Петр Владимирович, сами, поди, тоже уже с какой-нибудь дамой договорились о романтическом ужине?
– Еще одно слово, Сережа, и получишь в морду! Это я тебе гарантирую.
Логинов поднял руки:
– Понял! Молчу! Но если прав, то искренне сочувствую.
Сергей тут же рванул в кубрик и с ходу врезался головой в косяк арки, отделяющей спальные помещения от бытовки. Ничего страшного не произошло, но шишку он набил приличную.
Климась вздохнул.
– Эх, молодежь, нельзя вам на войну, с полгодика в войсках бы пообтереться. О чем думает командование, бросая вас в пекло? – Он взглянул на Левченко. – Помоги другу. И спать! Проверю.
Утро было тяжелым.
Старший лейтенант Климась, дежуривший в казарме всю ночь, в 7.00 объявил подъем. Он приказал дневальным открыть все форточки, так как в казарме стоял невообразимый запах перегара.
Молодые офицеры поднялись с трудом. Насколько вчера было весело, настолько сегодня плохо. Болели, конечно, не все, но большинство. До 8 часов парни приводили себя в порядок, брились, умывались, чистили обувь.
В 8.30 Климась объявил построение на завтрак.
Из-за угла казармы показался полковник Сафонов и обратился к офицерам:
– Сейчас, товарищи лейтенанты, завтрак, после всем находиться в казарме в готовности к убытию на военный аэродром. Предупреждаю, никаких отлучек из подразделения. Приказ на вылет может поступить в любой момент.
Из строя раздался вопрос:
– А кто не хочет завтракать?
– Что? Головка бо-бо?
– Если бы головка, товарищ полковник!
По строю прошелся смешок.
– Это кто такой разговорчивый?
– Кур… лейтенант Петров.
– Для таких умников, как лейтенант Петров, объясняю: завтрак в восемь сорок пять! Те, кому каша не полезет в рот после перепоя, могут остаться в казарме. Вы не курсанты, заставлять не буду. Но из расположения ни ногой.
В столовую ушла половина взвода.
Левченко с Логиновым вернулись в кубрик.
– Эх! – проговорил Сергей. – Сейчас бы сюда тот пузырь, что забрал Сафонов.
