Книга Ночные тайны королев, страница 53. Автор книги Жюльетта Бенцони

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ночные тайны королев»

Cтраница 53

– Возьмите вот эту золотую булавку, мой господин. Да возьмите же, не тревожьтесь, я знаю, что надо делать, доверьтесь мне. Так. А теперь проткните фигурку там, где у нее должно было бы быть сердце. Смелее! Вот и все. Забирайте куклу домой. День-два – и вы обретете счастье!

Граф спрятал восковую фигурку под плащ, бросил Руджиери кошель с золотом и торопливо вышел на улицу. Остаток ночи он провел у себя в молельне. Графу было не по душе то, что он сделал, и он усердно просил господа о прощении. Фигурка в мантии лежала в его спальне, под подушкой.

И вот уже на следующий день королева Наваррская сама зовет его в свои покои и с радостью отвечает на его сначала робкие, а потом все более откровенные ласки! Значит, не солгал проклятый колдун, не зря получил он золото!

Маргарита же с удовольствием глядела в глаза Ла Моля и вслушивалась в его мелодичный голос, произносивший ее имя. Конечно же, ей нравился этот темноволосый стройный юноша, всегда изящно одетый, всегда тщательно завитой и благоухавший не чесноком, как ее муж, и не потом, как добрая половина придворных (ибо вода многими в те времена почиталась вредной для здоровья), но ароматическими маслами. И разговор он умел непринужденный поддерживать, и древние языки знал – правда, хуже, чем Маргарита, и танцевал замечательно. И теперь Марго с удивлением спрашивала себя, как же так получилось, что она с легкостью уступила подобного красавца своей подруге, хотя и замечала, что он бросает пламенные взоры именно на нее, на королеву Наваррскую?

…Скоро уже весь Лувр знал, что у Маргариты – новый любовник, и бедняжка Анриетта со вздохом поздравила молодую королеву с таким ценным приобретением. Беззастенчиво выяснив у герцогини кое-какие интимные привычки и предпочтения Ла Моля, Марго усмехнулась:

– Анриетта, милая, извини, но угрызения совести меня не мучат. Вчера около твоих носилок опять гарцевал этот рыжий великан-пьемонтец – или мне показалось?

– Да, – поколебавшись, призналась госпожа де Невер. – И его рассказы о том, как он побивал в Варфоломеевскую ночь гугенотов, так занимательны, что я, пожалуй, попрошу его повторить их у меня в спальне.

– Его зовут Коконнас, верно? Граф часто упоминает это имя.

– Они с Ла Молем закадычные друзья. Вот только одеваться предпочитают совершенно по-разному. И я никак не могу втолковать моему влюбленному пьемонтцу, что к рыжим волосам не идет синяя шляпа. Представь, нынче утром я говорю ему…

И подруги принялись болтать – по обыкновению мило и оживленно.


Две парочки долго бы, наверное, наслаждались любовью, если бы им не помешала политика. Генрих Наваррский решил, что в заговор, направленный против французского короля, надо вовлечь Маргариту.

– Мы же все-таки муж и жена, – отвечал он на все увещевания Тюрена, своего друга и единомышленника, – а значит, должны быть рядом и в беде, и в радости. Пускай королева тоже оставит Лувр и станет жить в моем пиренейском замке. Надо же ей в конце концов увидеть свою страну!

На самом деле хитрый Беарнец (так часто именовали Генриха, ибо родовой его замок располагался в провинции Беарн) надеялся, что Марго в случае неудачи задуманного предприятия сможет смягчить своими красноречивыми письмами мать и брата Карла и убедить их быть снисходительными к нему, сбежавшему из Парижа мятежному принцу.

Итак, он рассказал Маргарите, что намерен ускользнуть из французской столицы, добраться до Наварры, собрать войска и двинуться на Париж. Король Карл так немощен, что не может долее управлять страной; его место занимает Франциск, который не станет препятствовать планам Генриха мирно жить в Наварре и управлять своим маленьким государством.

Марго, отлично знавшая честолюбивый нрав супруга, разумеется, не поверила, что идеал всей его жизни – сделаться сельским государем, однако же мысль о том, что любимый братец Франсуа сменит на престоле нелюбимого братца Шарля, пришлась ей по вкусу. Когда же она узнала, что Алансон уже успел посвятить в тайну и де Ла Моля, и Коконнаса, ее решимость бежать из Парижа лишь окрепла. (Маргарита всегда была авантюристкой. Ее жажда приключений принимала иногда вид мании. Однажды, к примеру, она чуть не сожгла весь Лувр, бросив в огонь камина веревку, по которой только что спустился из окна ее очередной возлюбленный. Никто бы, конечно, и внимания не обратил на эту злополучную веревку, а вот внезапно поваливший из комнаты наваррской королевы черный дым заставил собраться у ее дверей едва ли не всех обитателей дворца.)

В апреле 1574 года Карлу IX стало хуже. Он страдал гемофилией, и у него началось кровотечение. Заговорщики должны были поторопиться, потому что королева-мать могла со дня на день отправить гонца в далекую загадочную Польшу, дабы призвать в Париж Генриха, который должен был наследовать Карлу.

– Итак, до встречи завтра на охоте, господа! – напутствовал Генрих Наваррский де Ла Моля и Коконнаса. Молодые люди имели приказ со свежими лошадьми в поводу ждать Беарнца и Маргариту в Венсенском лесу. Но замысел не удался… потому что трусам нельзя становиться заговорщиками.

Трусом выказал себя Франциск, герцог Алансонский. Поскольку его матушка была женщиной проницательной, она без труда заметила, как изменилось с некоторых пор поведение Франсуа. Он стал еще более развязным, постоянно отпускал какие-то неясные намеки касательно своего великого будущего и то и дело принимался беседовать с Беарнцем, коего прежде почти не удостаивал вниманием, ибо полагал неуклюжим провинциальным увальнем.

Как раз накануне задуманного бегства Екатерина призвала к себе Франсуа и без обиняков спросила:

– Сын мой, что это за дела у вас с вашим кузеном Генрихом? Не задумали ли вы недоброе? Имейте в виду, что звезды открыли мне: вам грозят всяческие несчастья, коли вы доверите свою судьбу представителю рода Бурбонов.

И флорентийка, облаченная по обыкновению в черное, торжественно воздела руку к потолку.

Она и сама не ожидала, какой эффект возымеют ее слова.

Франсуа упал на колени, подполз к матери и, рыдая, стал жаловаться на коварного короля Наварры, который вовлек его в заговор против обожаемого брата Карла и не менее обожаемого брата Генриха.

Расспросив сына о заговоре и утерев ему слезы, королева решила возложить всю тяжесть вины на Ла Моля и Коконнаса – ибо понимала, что не может казнить принца крови и к тому же главу всех французских гугенотов (то, что Генрих Наваррский, сменивший после Варфоломеевской ночи веру, сделался католиком, она считала всего лишь уловкой с его стороны – и была права).

Франсуа, выслушав материнское суждение, радостно кивнул, потому что давно уже злился на своего прежнего фаворита, снискавшего расположение Марго.

Двух красавцев друзей схватили и бросили в тюрьму. Держали они себя мужественно, ни в чем добровольно не признавались – и были подвергнуты пыткам. Особенно палачи усердствовали с Ла Молем, потому что в его доме нашли восковую фигурку – в короне и проткнутую булавкой.

– Злоумышление против короля! То-то Его Величеству так худо в последнее время… Проклятый колдун! – зашептались судьи и приговорили обоих молодых людей к «отделению головы от туловища».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация