Вряд ли король хотел, чтобы над его единственным сыном так измывались, но поскольку Ревентлоф часто докладывал об успехах, которые делал наследник в науках и подвижных играх, то довольный Фредерик полностью доверял наставнику королевича – и не придавал никакого значения жалобам жены.
– Мальчик очень утомлен, он плачет, он бледный и невеселый, – говорила государыня тревожно.
– Плакать мужчине не пристало! – заявлял Фредерик. – Надо, чтобы граф обходился с ним построже!
Поняв, что ее попытки помочь лишь вредят сыну, королева смирилась. Теперь ее сетования и стенания слышал один только господь. А вскоре она сама предстала перед Его престолом. Так в девять лет мальчик стал сиротой.
Ребенка заставляли подолгу просиживать в классной комнате и зубрить иностранные языки и математику, но главное – его все время пытались развивать физически, хотя мальчик был худ и слаб здоровьем. В жару и мороз, сразу после сна, днем и даже поздно вечером безжалостный Ревентлоф приказывал ему садиться на коня и проезжать верхом несколько миль, а потом отправляться на урок фехтования.
Немудрено, что характер у бедняги испортился, а разум, который и так-то был не слишком светлым, грозил затуманиться окончательно. С юным Кристианом случались приступы падучей, его нередко одолевали галлюцинации. Однако Ревентлоф как будто ничего не замечал. Он твердо решил превратить этого недалекого и неуравновешенного увальня в мускулистого атлета… с мозгами по меньшей мере Ньютона.
И сам мальчик с годами тоже стал стремиться к этому. Мало того: желание стать королем, причем сильным не только духом, но и телом, превратилось у него в настоящую манию. Он частенько щупал свой живот и руки, проверяя, не стали ли его мышцы крепкими и твердыми, как камень.
Когда Кристиану исполнилось четырнадцать, в его свите (надо надеяться, по недосмотру) появились два новых лица – господа Сперлинг и Хольк. Оба они в совершенстве овладели искусством пить вино и волочиться за юбками. Поговаривали, впрочем, что молодые люди относились друг к другу со слишком уж большой теплотой, так что под их руководством принц мог сделать свое образование более многогранным. Целых три года Сперлинг и Хольк прилежно обучали своего повелителя тому, что умели сами, – и оба вполне преуспели. Ревентлоф, наверное, завидовал усердию, какое проявлял принц при занятиях со своими новыми приятелями.
Семнадцатого января 1766 года канцлер Бернсторфф трижды провозгласил с балкона королевского дворца:
– Король Фредерик V умер, да здравствует король Кристиан VII!
Юноша горделиво улыбался. Наконец-то он стал королем!
И первое, что он сделал после своего официального вступления на престол, это заявил о желании немедленно жениться.
– А не повременить ли немного, Ваше Величество? – предложил Ревентлоф. Теперь он держался очень почтительно, и молодому королю это нравилось.
– Нет, – покачал он головой. – Мне нужен наследник. Я не доверяю мачехе.
Ревентлоф понимающе кивнул. Он тоже опасался вдовствующей королевы Юлии-Марии Вольфенбюттель. Фредерик V женился на ней вскоре после того, как потерял свою первую жену, мать Кристиана, – и Юлия-Мария тоже родила королю сына. После смерти мужа эта неглупая и расчетливая особа придумывала всевозможные ходы, дабы посадить на датский престол своего мальчика, но у нее ничего не вышло. Разумеется, она терпеть не могла Кристиана, и он платил ей той же монетой. Ревентлоф пока не собирался ссориться со вдовствующей королевой («Мало ли как оно повернется? – рассуждал царедворец. – Кристиан слаб на голову и привык распутничать, так что его сводный брат вполне может оказаться на троне…»), но все же держаться подле молодого государя и по неистребимой привычке продолжать давать ему советы казалось Ревентлофу выгоднее. Вот почему он рьяно взялся за поиски невесты для короля.
И очень скоро Кристиан уже удовлетворенно кивал, слушая своего бывшего воспитателя. Каролина-Матильда, сестра английского монарха, показалась ему просто идеальной партией. Она была юна и удивительно хороша собой – белокурая, голубоглазая, с тонкой талией…
– К тому же она – моя кузина, – улыбнулся Кристиан, – так что мы должны сойтись характерами.
– Не сомневаюсь в этом, – поклонился Ревентлоф. – Правда, родство ваше очень дальнее, но зато характеры у жениха и невесты воистину замечательные.
Кристиан, не избалованный в детстве похвалами, любил даже такую грубую лесть. Он радостно засмеялся и заговорил о подготовке к свадебным торжествам. В согласии Георга Английского он не сомневался.
Первая встреча будущих супругов прошла удачно. Датскому государю так понравилась хрупкая трогательная блондинка, что он крепко ее обнял. Народу королевская невеста тоже пришлась по сердцу, и ее немедленно прозвали Английской розой.
Однако же переделать свою натуру было Кристиану не под силу. Уже через два дня после свадьбы он оставил молодую жену и отправился к Хольку, встретившему его смехом и непристойными шутками.
– Что, государь, не сумела вас красавица к себе привязать? На старое потянуло? Оно и правильно, недаром же говорится, что настоящая дружба не ржавеет.
Кристиан велел налить себе вина, отослал прочь лакея и, доверительно наклонившись к приятелю, проговорил:
– Наутро после брачной ночи я уже понял, что холостяком жить удобнее.
Потом он откинулся на спинку стула, одним глотком опорожнил свой стакан и внезапно так расхохотался, что Хольк вздрогнул от неожиданности.
«Безумен наш король, ей-ей, безумен! Как бы беды не приключилось!» – молнией пронеслось у него в голове, но, сделав над собой усилие, он тоже рассмеялся.
– Давай веселиться, – предложил Кристиан. – А к женушке я, конечно, вернусь, но только потом, вечером… или даже утром.
И бедная Английская роза осталась одна. Король иногда навещал ее на супружеском ложе, бывал нежен, признавался в любви – а потом исчезал на несколько суток, и не только она, но и всемогущий канцлер Бернсторфф не знал, где искать монарха в случае крайней нужды. Полная неспособность Кристиана править страной была совершенно очевидна, и его постепенно оттесняли от кормила власти. Во дворце существовало несколько враждебных друг другу партий, и молоденькая королева никак не могла разобраться в том, чего добивается каждая из них.
Каролина попыталась было наладить отношения с Ревентлофом, но вельможа держался настолько сухо и официально, что она отступилась. Потом ей пришло в голову подружиться со вдовствующей королевой. Юлия-Мария осыпала ее такими насмешками и так недвусмысленно намекала на пристрастие своего пасынка ко всякого рода сомнительным удовольствиям, что бедняжка Каролина едва не расплакалась прямо на глазах у нагло ухмылявшейся свиты экс-королевы. Молодая женщина отговорилась головной болью, быстро прошла в свои покои и там уж дала волю слезам.
– Какая же я несчастная! – причитала белокурая красавица. – Я так мечтала о Дании, я так мечтала стать хорошей женой и хорошей королевой, а ко мне относятся, как к прокаженной. Со мной никто не желает разговаривать, мне никто ничего не объясняет…
