– Я слышала, что «Трэвел инк.» и «Киндерман» собираются слиться в одну компанию, – сказала Ханнелоре и высвободилась из объятий Ван-Ина. Она почувствовала, что Ван-Ин сильно возбудился. Но это ее не устраивало. Ей совсем не нравился быстрый секс на кухонном столе. По ее мнению, подобные забавы годились для влюбленных подростков, а не для взрослых людей.
– Я тоже об этом слышал, но… – слабым голосом произнес Ван-Ин.
– Не забудь о шоколаде, – напомнила ему Ханнелоре.
– Не волнуйся, не забуду. – Тяжело вздохнув, Ван-Ин поставил кастрюлю обратно на плиту и принялся помешивать шоколад. Он был явно разочарован отказом Ханнелоре.
Она поцеловала его в лоб холодно и бесстрастно, словно средневековая девственница, и отправилась в гостиную.
Когда они пили уже по второй чашке горячего шоколада, Ван-Ин рассказал Ханнелоре о своей встрече с Вандекерхове.
– Но откуда ты узнал о том, что Вандекерхове был в тот вечер с Фиддлом? – спросила Ханнелоре.
Делать было нечего, пришлось Ван-Ину рассказать, из какого источника он получил эту информацию.
Ханнелоре поправила бретельку лифчика, хотя в этом не было никакой необходимости. Она явно пребывала в замешательстве.
– А эта Вероника хорошенькая? – спросила Ханнелоре, помолчав с минуту.
– Да, она ничего, – поморщившись, признал Ван-Ин. – Однажды я помог ей и потому…
– Не стоит извиняться, Питер, – прервала его Ханнелоре. – Я уверена, что между вами ничего не было.
Ван-Ин отвел глаза, но, слава богу, Ханнелоре этого не заметила.
– Значит, несмотря ни на что, ты считаешь, что Вандекерхове как-то связан с убийством этого немца? – спросила Ханнелоре.
– Да, считаю.
Ханнелоре задумчиво потерла нос. Выражение ее лица сделалось озабоченным – с таким же видом она обычно слушала речи адвокатов в суде.
– Я слышала, что у этого Вандекерхове весьма сомнительная репутация, – сообщила Ханнелоре.
– Значит, мои подозрения действительно не лишены основания. Раз даже эти судейские крысы в чем-то подозревают Вандекерхове, – возликовал Ван-Ин.
– За глаза его называют фламандским крестным отцом, – дополнила информацию Ханнелоре.
– Так же как и этого парня Виэна. Он нефтяной магнат и держит сеть автозаправок, – язвительным тоном сказал Ван-Ин. – Ему удалось украсть у государства три миллиарда. И как ты думаешь, какое он понес наказание?
– Его посадили в тюрьму на три месяца, – смущенно произнесла Ханнелоре.
– И это не удивительно, – продолжал Ван-Ин. – Все знают, что работники суда покупают на его заправках бензин со скидкой.
– Ну да, это действительно так, – подтвердила Ханнелоре. – И я тоже заправлялась у Виэна. Ну и что? После этого ты будешь считать меня коррумпированным работником суда?
– Нет, я совсем не считаю тебя коррумпированной. Ты порочная и слишком чувственная женщина. – Ван-Ин попытался ее поцеловать, но она отстранилась от него.
– Умерь свой пыл, Питер.
Ханнелоре, нахмурясь, посмотрела на Ван-Ина. Он тяжело вздохнул.
– Ну, не такая уж я и порочная, – с притворной обидой протянула она. – И если ты не перестанешь называть меня порочной, то сегодня ночью я буду спать на диване. И не думай, что сможешь умилостивить меня коньяком.
– Ну, вообще-то я предлагал тебе коньяк с горячим шоколадом, – сказал он. – И потом, разве я не дарил тебе истинное наслаждение во время нашей близости?
– Ах ты самонадеянный нахал! – со смехом воскликнула она. – В прошлый раз ты был совсем не на высоте. Забыл об этом?
Ван-Ина уязвили слова Ханнелоре. Неужели он несостоятелен как мужчина? Неужели даже в этой области он не преуспел? Но потом вспомнил последнюю встречу с Вероникой и совершенно успокоился. Нет, он еще не разучился доставлять женщинам удовольствие в постели. Комиссар улыбнулся, словно кот, которого собирались кастрировать, но в последний момент у ветеринара случился сердечный приступ.
– Ты лжешь, – сказал он. – Ты специально меня дразнишь.
В притворном негодовании Ханнелоре отодвинулась от него в самый дальний угол дивана.
– Твою вину может искупить только фунт шоколада, – хихикнув, заявила она.
Ван-Ин вскочил и побежал на кухню, крикнув на бегу:
– Это я могу устроить, мадам!
Ханнелоре поправила платье и тоже отправилась на кухню.
– Но одного горячего шоколада будет недостаточно, – предупредила она.
Ван-Ин ничего ей на это не ответил. Он молча налил в кастрюлю молока и принялся крошить туда шоколад. Он стоял у плиты, выставив перед собой деревянную ложку, словно оружие. Брызги от кипящего шоколада летели во все стороны. Одна капля попала на щеку Ханнелоре. Ван-Ин подошел к ней и слизнул шоколадную каплю. В эту минуту у него было такое же выражение лица, как у шимпанзе, которого посадили в клетку.
– Вкусно? – лукаво улыбнувшись, спросила она.
Ван-Ин застонал от вожделения, но сразу же отстранился от нее. Он боялся зайти слишком далеко. Комиссар знал, что Ханнелоре терпеть не может быстрого, спонтанного секса.
– Ты говорила о каком-то странном совпадении, – перевел он разговор на деловую тему, чтобы отвлечься от опасных мыслей.
– Да, я имела в виду скульптуры, – сказала Ханнелоре. – Они похожи одна на другую, как две капли воды.
– Дорогая Ханне, когда ты говоришь о подобных вещах, ты выглядишь так соблазнительно… – игривым тоном проговорил он.
После этих слов она почувствовала, как по всему ее телу разлилось сладостное тепло. Мысль о том, чтобы заняться сексом прямо на кухонном столе, уже не казалась ей такой отталкивающей.
Ван-Ин с меланхоличным видом разлил шоколад по чашкам. Его самообладанию можно было позавидовать. Эта его нарочитая холодность почему-то возбудила Ханнелоре еще больше. И, как только что поступил Ван-Ин, она поскорее перевела разговор на деловую тему.
– «Трэвел инк.», Крейтенс и скульптуры. Все это звенья одной цепи. Я хотела сказать тебе об этом раньше, но ты не желал принимать мои слова всерьез и совершенно меня не слушал, – обиделась Ханнелоре.
– Прости меня, дорогая. Расскажи мне, пожалуйста, о своих соображениях по этому поводу. Я тебя внимательно слушаю.
Ван-Ин налил в разлитый по чашкам шоколад остатки «Отара», любимого коньяка Ханнелоре.
– Ты хочешь, чтобы я уснула в самый неподходящий момент? – с притворным негодованием спросила она. – Ты налил мне слишком много коньяка.
От ее нежного, мелодичного голоса Ван-Ин чуть не потерял голову. Ему снова захотелось заняться с ней любовью прямо здесь и сейчас. Наброситься на нее, как дикий зверь. Без объятий, поцелуев и прелюдии. Двадцать лет назад он, не раздумывая, пошел бы на поводу у своих желаний. Но секс с Ханнелоре без предварительных ласк казался ему немыслимым. И потому он сдержал рвущееся наружу вожделение, хотя это давалось ему с большим трудом.
