В следующем дворе мы обнаружили грозного Ификрата из Хиоса, командующего целой армией плотников и механиков, – те собирали некое сооружение из камня, дерева и тросов. При нашем появлении грек обернулся и нахмурился было, но тут же расплылся в улыбке и поклонился, увидев, что с визитом к нему явился сам Рим.
– А теперь ты над чем работаешь, Ификрат? – осведомился Амфитрион.
– Наш благословенный правитель попросил меня решить давнюю проблему – как бороться с заиливанием Великого канала, что соединяет Средиземное море с Красным, – гордо провозгласил тот.
– Пугающая задача, – заметил я. – Но ее решение здорово поможет расширению торговли между Западом и Индией.
– Приятно видеть человека, который не работает в этих стенах, но имеет представление о географии, – одобрил меня Ификрат.
– Это один из разделов знаний, который мы, римляне, считаем важным, – ответил я. – И какое решение ты придумал?
– Суть этой проблемы состоит в том, что канал находится на уровне моря, и поэтому по нему с запада на восток поступает слишком много воды. Это можно сравнить с тем, как наполняется Средиземное море, питаясь из Мирового океана через Геркулесовы столпы и Геллеспонт
[30]
.
Когда Ификрат принялся объяснять тонкости своей науки, его голос не только утратил обычную воинственность – ему удалось заразить и нас своим энтузиазмом, с которым ученый пытался решить эту значительную проблему, поставленную самой природой.
– Я разработал систему из нескольких водонепроницаемых ворот и сухих доков, то есть шлюзов, которые будут установлены в начале и конце водного пути. С помощью ворот можно будет заполнять шлюзы, поднимать и опускать корабли до нужного уровня, чтобы они могли ходить на веслах или под парусом, и в конце концов, сажать на буксир. Ворота не только будут удерживать излишнюю воду, но и не пускать ил, так что водный путь придется чистить драгами не чаще, чем раз в четыре или пять лет.
– Совершенно гениальное решение, – должен был признать я. – Вполне достойное последователя Архимеда.
– Благодарю, – процедил Ификрат, но особой доброты в его тоне не наблюдалось. – Но столь уважаемый Архимед не слишком преуспел в руках римлян.
У греков вечно находятся причины поворчать, подумал я и добавил:
– Да, конечно, это был весьма печальный инцидент, но он и сам в нем виноват. Видишь ли, когда римские воины ворвались в ваш город после длительной осады и начали грабить жителей, убивая на своем пути всех, кто оказывал им хоть малейшее сопротивление, Архимед начал задирать римлян. Если бы сей достойный муж держал язык за зубами и тихо сидел дома, его бы никто не тронул. Марцелл
[31]
был крайне раздосадован его гибелью и приказал соорудить для старичка весьма достойную гробницу.
– И тем не менее, – буркнул изобретатель, скрипнув зубами.
– Однако, достойный Ификрат, – поспешно вступила Юлия, – какими еще научными чудесами ты занимаешься? В своих записях ты говорил, что ты всегда разрабатываешь целый ряд проектов.
– Не угодно ли пройти со мной вот сюда, – ответил ученый, вводя нас в большую комнату, примыкающую к внутреннему дворику, где рабочие собирали придуманные им запорные ворота для шлюзов. Там мы обнаружили множество шкафов, а столы были завалены разнообразными моделями каких-то механизмов на разных этапах сборки. По большей части это были машины: как он нам объяснил, они предназначались для подъема грузов или воды. Я указал ему на одну, оснащенную длинным рычагом с противовесом и с петлей на конце.
– Это катапульта? – спросил я.
– Нет, я никогда не разрабатывал боевых машин. Это улучшенный вариант крана для подъема больших камней. Многие ваши римские инженеры уже проявляют к нему интерес. Он может оказаться весьма полезным при строительстве больших мостов и акведуков.
Пока Ификрат еще что-то рассказывал Юлии и библиотекарю, я отошел в сторону и стал бродить по комнате, восхищаясь удивительно четкими и понятными рисунками, чертежами и диаграммами; все они демонстрировали разные способы использования геометрии и вообще математики для решения конкретных практических задач. Вот такой вид философии я вполне мог оценить по достоинству, даже если его автор – личность весьма одиозная. Полки открытых шкафов были забиты огромным количеством папирусов и каких-то манускриптов. На одном из столов я обнаружил огромный свиток, навернутый на темные стержни из промасленного оливкового дерева с выкрашенными киноварью ручками для удобства чтения. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить, что он написан не на папирусе, а на пергаменте, изготовленном в Пергаме. Я взял в руки массивный свиток и начал его просматривать, но Ификрат тут же издал рыкающий протестующий звук, словно его замучил приступ кашля.
– Извини меня, сенатор, – сказал он, поспешно забирая у меня манускрипт. – Это незаконченная работа одного из моих коллег, он дал ее мне на время при условии, что никто ее не увидит до того, как она будет полностью завершена.
После этих слов ученый грек запер свиток в украшенный резным орнаментом шкаф. А я задался вопросом: кто это из его коллег философов рискнул хоть что-то доверить этому человеку?
– Этот манускрипт напомнил мне о цели нашего прихода, – заявила Юлия, решительно смягчая обстановку. – Я же еще не видела знаменитую Библиотеку! И кто лучше всех может мне там все показать и рассказать, как не сам главный библиотекарь?
Мы раскланялись с мрачным греческим математиком и выслушали в ответ его скупые и нелюбезные слова прощания.
Я уже успел побродить по Библиотеке, а такой гигантский склад книг достаточно увидеть один раз, чтобы понять, что они все из себя представляют, словно видел каждую. Кроме всего прочего, это было к тому же еще и очень шумное место: там сотни ученых читали что-то вслух, да еще и в полный голос. Римляне читают тихо, вежливо бормоча себе под нос, но не греки и тем более не азиаты, которые ведут себя еще хуже. Я оставил Юлию и Амфитриона предаваться сомнительным удовольствиям от осмотра Библиотеки, а сам пошел бесцельно побродить по огромному внутреннему двору, любуясь великолепными статуями. Я пробыл там всего несколько минут, и тут появился мой раб Гермес, являя собой восхитительное зрелище: он тащил раздутый мех с вином и пару чаш. Я оставил его при носилках у входа с четким приказом ждать нас там. Он, естественно, мой приказ проигнорировал. Вообще это был неисправимый юный воришка, но он прекрасно компенсировал все свои недостатки умением с поразительной, просто мистической точностью предвосхищать все мои пожелания.
– Не думаю, что ты тут успел поднабраться культурки, – заявил он, наливая в чашу вино. – А я сбегал в лавку на углу и прикупил кой-чего первосортного. Этот напиток сделан на Лесбосе.
