– Значит, рассчитываешь получить за нее денежное вознаграждение.
– Я готов заплатить за информацию.
– Я уже кое-что тебе рассказала, – недовольно заявила она.
– Это твой просчет. – Я достал два серебряных денария и опустил их в ее мягкую ладонь. – Опиши этих регулярных посетителей.
– Один – чужестранец, с Востока, сириец или парфянин, как мне кажется. Это тот, кто бывает тут почти каждый вечер. Второй – здоровенный мужик, симпатичный, он любит одеваться на военный лад. А третий – маленький грек. Но не из Греции, не думаю, скорее из восточных греческих колоний.
– Откуда это тебе известно?
– Он покупал здесь услуги мальчиков. Я слышала его голос. Он старается говорить как афинянин, но у него это плохо получается. Но у него отличная речь, он говорит как хорошо подготовленный оратор.
– А кто-нибудь из этих мальчиков нынче здесь?
– Не думаю. Это случайные мальчишки, по большей части беглые, правда, среди них попадаются и свободные. Такие здесь подолгу не задерживаются.
Я бросил ей еще один денарий и направился к дому. Я ожидал услышать про Орода и Ахиллу, но кто был этот маленький грек? Женщина, подобная Гипатии, могла держать при себе любое количество любовников, но это педерастическое создание утверждало, что они все трое иной раз бывали здесь одновременно. Ладно, неважно. Моя цель – свиток, находящийся в этом доме.
Окна были темны, но выводы делать пока рано. Единственные два окна, выходившие на улицу, были маленькие, и к тому же на втором этаже. Мне пришлось обойти весь квартал. На противоположной стороне улицы располагался ряд небольших лавок. Они, по большей части, были уже закрыты на ночь, но в середине квартала горел тусклый огонек, там продавали вино. Насколько я мог судить, это заведение располагалось как раз напротив дома Гипатии. Я вошел внутрь и обнаружил, что лавка весьма напоминает римские, вот только тут было получше с вентиляцией воздуха и освещением. От улицы ее отделяла невысокая стенка, по верху которой были установлены ставни, сейчас они были подняты, видимо, чтобы хорошенько проветрить помещение.
Когда я оказался внутри, то прямо передо мной обнаружился длинный прилавок, а по бокам тесного помещения были втиснуты несколько столиков, за которыми сидело с дюжину посетителей, они выпивали и тихонько разговаривали. Никто из них не обратил на мое появление никакого внимания. Я подошел к прилавку и заказал чашу хиосского вина. На прилавке стояли блюда с закуской, и я вспомнил, что прошло уже немало времени с тех пор, как я в последний раз ел, а это всегда большая ошибка – совершать ограбление на голодный желудок. Так что я нагрузил в тарелку хлеба, сыра, фиг и колбасы.
Уничтожая всю эту снедь, я обдумывал свои следующие действия. Мне нужно было забраться в дом, и самый легкий способ туда проникнуть был, как мне казалось, через заднюю дверь этого заведения.
Я взял свою пустую тарелку и вернулся к прилавку.
– Еще, мой господин? – спросил виноторговец, одноглазый мужчина в грязной тунике.
– Не сейчас, попозже. Тут имеется уборная?
– Нет. Но есть недалеко, вниз по улице.
– Нет, это не подходит, – разочарованно протянул я. – Мне нужно обязательно попасть на ваш задний двор. Говоря по правде, мне нужно пробраться в дом одной дамы, и я бы не хотел, чтобы меня заметили, когда я буду туда входить.
Вообще-то, это была истинная правда.
Лавочник криво усмехнулся и взял серебряный денарий, который я ему протянул.
– Иди за мной, господин.
И повел меня через занавеску в заднюю часть своей лавки. Я очутился в чулане, где хранились амфоры для вина, на полках были сложены какие-то товары и продукты. Здесь же была лестница, ведущая на второй этаж, где, несомненно, располагалось жилище хозяина лавки. Он отодвинул засов на двери, ведущей на задний двор, и пропустил меня вперед.
– Ты вернешься этим же путем? – спросил он.
– Вероятно, нет, но не стоит загадывать наперед.
– Я не могу оставить дверь открытой, но ты постучи погромче. Я приду и открою тебе.
– Это принесет тебе еще один денарий за беспокойство, – уверил я его.
– Доброй тебе ночи, мой господин.
У меня сложилось впечатление, что он такую услугу оказывает не впервые.
Позади винной лавки располагался широкий задний двор, которым пользовались большинство обитателей этого квартала. Как и в Риме, в Александрии немногие дома выходили своими фасадами прямо на улицу. Внутренние дворы были отгорожены друг от друга стенами высотой в рост человека и имели ворота. Я взобрался на стену и осмотрел окрестности. Во дворах вроде бы никого не было, на балконах второго этажа тоже. Вокруг было тихо и спокойно. По низким стенам, словно духи ночи, беззвучно бродили кошки.
В доме, который я считал обителью Гипатии, не было ни огонька. Я прошел по стене и спрыгнул во двор. Он был весь заставлен цветочными кадками. В центре был мраморный стол, окруженный бронзовыми стульями. Днем это, несомненно, было весьма уютное и приятное местечко. Бедная Гипатия, должно быть, с удовольствием проводила здесь время.
Я прошел мимо цветов и слегка толкнул входную дверь. Она, как ни странно, была не заперта. Я осторожно прошел внутрь, опасаясь, что сейчас разбужу рабов и они поднимут страшный шум. Я не мог зажечь свет до тех пор, пока не буду уверен, что в доме я один, поэтому следующий час или даже больше я провел, бродя на цыпочках по дому и передвигаясь на ощупь. И никого не обнаружил ни на первом, ни на втором этажах. Тогда я взял лампу и начал спускаться по лестнице, поздравляя себя с собственной находчивостью и везением. И тут услышал шум у входной двери – кто-то ковырял в ней ключом. Я на цыпочках вернулся обратно на второй этаж и притаился в самой большой комнате. Это была спальня, вот я и забрался под кровать, прямо как молодой любовник скучающей жены старого богача. Все это походило на какой-то фарс.
Внизу послышались мужские голоса, потом я заметил слабый свет, мелькающие отсветы на стенах лестничной клетки. Потом голоса добрались до спальни. Как оказалось, наблюдать из-под кровати было не так уж удобно. Перед моими глазами были три пары ног, одна в мягких туфлях-шлепанцах, вторая в греческих сандалиях, а третья в военных сапогах-калигах.
– Он вон в том шкафу, – произнес голос с сильным акцентом. – Я бы и сам мог его забрать.
– На свете есть много вещей, которые все мы могли бы проделать поодиночке, если бы доверяли друг другу. Но такой роскоши мы себе позволить не можем.
На мой взгляд, это говорил какой-то хорошо образованный грек, голос его был хорошо поставлен, но я уловил легкий акцент. Ага, тот самый таинственный грек.
– Мне не хочется здесь провести всю ночь, – произнес резкий голос человека, привыкшего отдавать приказы на плацу. – Давайте поскорее покончим с этим.
А это наверняка Ахилла, подумал я, хотя голос его звучал как-то глухо, словно он боролся с собой, не желая показать, насколько он раздражен. Ну, что же, заговорщики едва ли способны ладить друг с другом. Послышалось шарканье ног и скрип мебели. Потом громкий хруст и шорох дали мне знать, что они разворачивают пергаментный свиток.
