На этом встреча завершилась. В машине Кипчак был непривычно подавлен и тих. Странно, он только что урвал себе хороший кусок совместного предприятия. По идее должен быть доволен. А вместо этого Увеков курил, глядя в окно.
Несколько раз я пыталась начать разговор – мне столько было нужно сказать шефу, но Кипчак всякий раз останавливал меня:
– Потом, все потом. Дай подумать, а?
Дома Увеков первым делом развязал душивший его непривычный галстук и уселся в кресло посреди гостиной.
– Давай излагай! – приказал мой работодатель.
Я коротко пересказала свои выводы и наблюдения. Кипчак слушал, кивал. Он ни разу меня не перебил, а когда я замолкла, довольно кивнул головой и сказал:
– Да, не зря я на тебя рассчитывал. Кое-что становится понятным…
– Аким Николаевич, у меня еще одна тема для разговора, – начала я. Все, я просто обязана немедленно сообщить про игры блондинки с Третьяком! Молчать просто преступно.
В этот момент открылась дверь, и в гостиную вошла Ксения, толкая перед собой красиво сервированный столик на колесиках. На столике стояли две чашки ароматного кофе и красовалась бутылка дорогого коньяка.
– О, молодец, Ксюха! Всегда знает, что человеку надо! – потер ладони Увеков. Он плеснул сначала мне, потом себе янтарной жидкости и поднял бокал: – За тебя, Женя! Ты мне сегодня здорово помогла. И вообще, я думаю, что в охране тебе тесно. Не твой уровень. Я собираюсь взять тебя в личные консультанты…
Я бросила взгляд на Ксению. Блондинка стояла, склонив голову, как покорная мусульманская жена. Никаких горящих взглядов, закушенных губ… Да что это с ней?
Я машинально чокнулась с Акимом и сделала глоток. Коньяк обжигающей розой раскрылся в желудке…
Я отпила кофе. Корица, гвоздика, еще какие-то пряности. Интересный вкус…
То, что со мной происходит что-то неправильное, я поняла почти сразу. Комната поплыла и закачалась перед глазами. Стены вдруг начали вытягиваться, они все тянулись ввысь, и вот уже лепные карнизы уходили в бесконечность. Потолок исчез, вместо него было темно-синее небо с точечными огоньками звезд… или это все-таки светильники?
Я почувствовала, как меня затягивает в эту темную бездну. Я перевела взгляд на Ксению. Блондинка разительно переменилась – теперь я ясно видела, что никакая это не женщина, а утопленница, мавка – синее лицо, губы кривятся в глумливой усмешке, зеленые плети волос шевелятся как водоросли… Я взглянула на Акима. Развязанный галстук на шее шевелился, как гадюка, поднимая головку и глядя на меня рубиновыми глазками, руки лежали на коленях ладонями вверх, а из центра ладоней потихоньку сочилась кровь. Она стекала с пальцев и капала на пол, и вот уже ручеек приблизился к моим ногам. Я поджала ноги, чтобы не запачкать подол платья.
– Женя? Женя, что с тобой? – издалека донесся до меня искаженный, металлический голос Акима.
– Мне… я неважно себя чувствую. Я лучше пойду прилягу. – Я слышала свой собственный голос словно со стороны.
С неимоверным трудом я поднялась и побрела к двери, с трудом переставляя ноги. Мне казалось, что я иду на ходулях, что пол далеко подо мной – как будто я находилась на высоте пятого этажа. Я зажмурилась и решила не смотреть. Дорогу я знаю, дойду и без помощи зрения, которое вдруг вздумало выдавать мне какие-то галлюцинации вместо привычной реальности.
Кое-как я добрела до комнаты и закрыла за собой дверь. После чего без сил повалилась на пол.
Дальше началось что-то невообразимое. Самым ужасным было то, что какая-то часть меня ясно сознавала, что я – не кто иная, как Евгения Охотникова, телохранитель. Что я непонятно зачем валяюсь на полу в своей комнате в доме моего работодателя Акима Николаевича Увекова, подтягивая колени в подбородку в надежде укрыться внутри себя самой, перестать существовать, только бы не видеть этих чудовищных образов, только бы избавиться от этого смертельного страха, паники и тоски. Я уже начала прикидывать, где же я оставила пистолет – хотелось поскорее покончить с этим, как вдруг гигантские багровые фигуры наклонились надо мной и чей-то искаженный временем и пространством голос проговорил: «Девочка. Три кило девятьсот граммов». И все прекратилось.
Я лежала на полу мокрая, как мышь, и потихоньку приходила в себя. Постепенно бешеное сердцебиение замедлялось, руки больше не дрожали, холодный пот высох на лице. Я сфокусировала глаза на оконной раме и села. Комната немного покружилась, а потом встала ровно, как и полагается. Дрожащей рукой я поправила сползшее с плеча платье. Как это я умудрилась добрести до своей комнаты на высоких каблуках…
Интересно, сколько прошло времени с тех пор, как я закрыла за собой дверь? По моим подсчетам, пара тысячелетий, не меньше… Я взглянула на часы. Всего сорок пять минут…
Интересно, что это была за дрянь, которую дура Ксюха подсыпала мне в кофе? Да я злейшему врагу не пожелаю пережить то, что пришлось испытать мне. Я и не подозревала, какие бездны таятся внутри моей устойчивой в целом психики… А хорошо все-таки, что я не успела добраться до пистолета…
Вот сейчас пойду и расцелую эту идиотку, которая хотела меня отравить, но, видимо, как подобает бестолковой красотке, не рассчитала дозу. Потому что ее препарат сделал то, о чем я мечтала все эти долгие месяцы – с той самой ночи, когда я голая очнулась на помойке. То, что не удалось дипломированному психотерапевту Узбеку, за сорок пять минут совершила злобная блондинка! И ее таблеточка.
Я огляделась по сторонам. То, что ко мне вернулась память о прежней жизни, вовсе не означало, что последние четыре месяца изгладились из моей памяти или стали казаться сном. Ничего подобного. Я прекрасно отдавала себе отчет, кто я и где нахожусь. Я помнила мельчайшие подробности сегодняшнего вечера. Но, кроме того, теперь я знала, каким было мое последнее дело перед исчезновением.
Оставалось кое-что прояснить, а там можно и начать собирать долги. К этому я совершенно готова.
Скрипнула дверь. Вошел Кипчак. Аким Николаевич был все в том же костюме, уже слегка измятом, и галстук все так же свисал с шеи. Лицо моего работодателя было багровым от выпитого, и на ногах Увеков держался нетвердо. Несмотря на некоторые трудности при ходьбе, Кипчак приблизился ко мне.
– Ж-женя? Ты чего на полу сидишь?
Увеков протянул мне руку и помог подняться. Комната еще покачивалась, но в целом мир занял прежнее устойчивое положение.
Я встала и оказалась вплотную к шефу, причем он так и не выпустил моей руки. От Акима пахло потом, алкоголем и туалетной водой «Герлен». Его голова с редеющими на темени волосами оказалась прямо у меня перед глазами.
– Сейчас объясню, – сказала я, отнимая руку и делая шаг назад. – Твоя идиотка Ксения что-то подсыпала мне в кофе.
– Заче-ем? – вытаращил глаза Увеков, слегка покачиваясь.
– Затем, что хотела меня отравить.
– Не пойму что-то… – Босс скосил глаза к носу. Да, он явно не на пике мыслительных способностей…
