Другими словами, он обещает не упоминать о Килмере и их отношениях. Донован умеет быть благоразумным, если захочет. Но только если захочет. Она кивнула и открыла дверь.
– Полчаса. А потом спать, Фрэнки.
– Хорошо. – Фрэнки устроилась в кресле рядом с кроватью, не сводя глаз от лица Донована. – А почему маму учил ты, а не Джейк?
– Естественно, потому, что я круче.
– Если бы ты был круче, – покачала головой Фрэнки, – то Джейк работал бы на тебя.
Закрывая дверь, Грейс с трудом сдержала улыбку. Пусть Донован познакомится с Фрэнки – она преподнесет ему парочку сюрпризов. Дочь обычно говорит то, что думает, если только не опасается обидеть человека. Интуиция подсказала Фрэнки, что Донован достойный противник. Она будет оценивать его, а он ее.
– Как Донован?
Грейс повернулась и замерла, увидев на лестничной площадке Килмера.
– Кажется, в порядке. Лучше, чем я предполагала. Что говорит врач?
– Донован поправляется с нечеловеческой скоростью. Доктор Краллон с трудом удерживает его в кровати. – Он помолчал. – Я видел, ты привела к нему Фрэнки.
Грейс кивнула.
– Он хотел познакомиться с ней поближе, поэтому выгнал меня.
– И это ему сошло с рук?
– Я хочу, чтобы он с ней подружился. Полюбил ее. Мне хочется, чтобы весь мир ее полюбил. Может, тогда я смогу ее защитить.
– Разумно.
– Это от отчаяния, – покачала головой Грейс. Она хотела пройти мимо, но Килмер схватил ее за руку. – Нет. Не смей.
– Я смогу ее защитить, Грейс. Хочешь знать почему?
– Пусти.
– Потому что люблю ее. Она меня зацепила.
– Ты ее не получишь.
– Ради всего святого, я уже говорил, что не собираюсь отнимать у тебя дочь. Но почему ты не можешь позволить мне хотя бы то, что позволила Доновану? – Пальцы Килмера сильнее сжали ее руку. – Позволь мне общаться с Фрэнки, не опасаясь, что ты запаникуешь и уведешь ее. Твоя логика должна распространяться и на меня. Чем сильнее я ее люблю, тем лучше буду стараться ее защитить.
Какая уж тут логика, когда речь о нем. Одни чувства.
– Это… другое. Слишком много преград.
– Тогда сломай их, – хрипло сказал он. – Сломай все преграды. Ты знаешь, как это сделать. Я не утверждаю, что секс может все прояснить в наших отношениях, но он может нас сблизить и поможет взглянуть на проблемы под другим углом. Черт, о чем это я? Если мы будем так близки, я не смогу думать ни о чем, кроме того, что мы делаем. – Килмер разжал пальцы. – Не знаю, может, я использую Фрэнки, чтобы затащить тебя в постель… Надеюсь, я все-таки не такой сукин сын. – Он отвернулся. – Может, ты и права. Может, меня нельзя подпускать к Фрэнки.
Такого Килмера Грейс еще не приходилось видеть. Он всегда так уверен в себе. Она вдруг почувствовала симпатию, смешанную с отчаянием. Сначала он поразил ее вспышкой сексуальной энергии, а потом вывел из равновесия и заставил жалеть его.
– Ради бога, я не говорю, что не хочу подпускать тебя к Фрэнки.
Килмер выжидающе смотрел на нее.
– Я сказала, что не хочу… – Она двинулась по коридору к своей спальне. – Только не сбивай ее с толку. Она к тебе сильно привяжется, а потом ты ее бросишь. Ей и так досталось.
– Что ты ей говорила об отце?
– Ничего. Сказала, что совершила ошибку, но готова ее повторить, если у меня будет еще один такой же замечательный ребенок.
– И никого не винила?
– Почему я должна тебя винить? Я была взрослой и сама сделала выбор. Я себя не выгораживаю. Сама виновата. – Она открыла дверь. – Но ты устранился.
– Это жестоко.
– Лучше, чем не видеть первых шагов Фрэнки. Не слышать ее первых слов, не петь ей колыбельную. Ты не поймешь.
– Нет, я понимаю.
Она оглянулась и замерла, увидев его лицо. Возможно, он понял, чего лишился, и теперь страдает. Тогда, девять лет назад, ей иногда открывался настоящий Килмер, скрывавшийся за внешней невозмутимостью. Она восхищалась им, даже преклонялась, как перед героем, любила его тело, и ей нравилось все, что он с ней делал. А если бы она знала его по-настоящему? Что бы она выбрала: веру в отцовскую любовь или слово Килмера?
Прищурившись, он вглядывался в ее лицо.
– Грейс…
Она поскорей зашла в спальню и захлопнула дверь. Потом закрыла глаза и прислонилась к двери спиной. Ее тело словно таяло. Сердце билось сильно и быстро. Это безумие нужно прекратить.
Нет, невозможно. Пока она живет под одной крышей с Килмером, видит его каждый день. И нет никаких сомнений, что им с Фрэнки придется оставаться здесь до тех пор, пока опасность не минует. Она не может избавиться от Килмера, а при каждой их встрече напряжение только растет.
Нужно не обращать внимания. Придумать себе занятие. Проводить время с Фрэнки.
Грейс вдруг вспомнила взгляд Килмера перед тем, как она улизнула в спальню. Грубый, откровенный, горячий и такой притягательный… Она запаниковала – потому что словно смотрелась в зеркало.
Боже, надо научиться не обращать на это внимания.
– Кого ты любишь больше, Цыганку или Дарлинга?
Фрэнки, чистившая лошадь, подняла голову и увидела Килмера, прислонившегося к воротам стойла.
– Одинаково. Нечестно иметь любимчика. Лошади могут почувствовать и обидеться.
– Понятно, – улыбнулся Килмер. – А в глубине души?
Фрэнки задумалась.
– Понимаешь, они разные. Цыганка спокойная и ласковая, а Дарлинг нервный и… забавный. Я люблю обоих. Здорово, если бы Дарлинг оказался здесь.
– Но ведь у тебя и так полно дел. Музыка, Цыганка.
– Для друзей время всегда найдется. – Она снова взялась за скребок. – Но у меня мало друзей.
– Почему?
– Я не люблю то, что любят другие дети. Они считают меня странной.
– Это тебя беспокоит?
– Немножко. Иногда. С лошадьми все нормально. Многие дети в Таланвиле ездят верхом. Но очень мало кто играет на музыкальных инструментах, а музыку вообще никто не слышит.
– А ты бы отказалась от музыки ради друзей?
– Не говори глупостей.
– Это нужно понимать как «нет»?
– Музыка во мне. Я не могу ее остановить. И она заставляет меня чувствовать… не знаю… как будто я парящий орел или Дарлинг, когда он прыгает… – Она покачала головой. – Нет, Дарлинг боится, а я не боюсь музыки. Никогда не видела лошади, которая любит музыку.
– А я, кажется, видел.
Фрэнки подняла голову.
– Где?
– В Марокко. Две лошади. Твоя мама их тоже знает.
