— Ты не хочешь меня понять, Тимур, — повторил Корсаков. — Это не я их использовал, а они меня. Следовательно, им и не нужно было, чтобы я мог их найти по собственному желанию.
— И ни у кого из них ты дома не бывал?
Вопрос, конечно, неприятный, подумал Корсаков. Если Суровикин в самом деле так усердно собирал сведения, то мог узнать о том, что Корсаков несколько раз бывал у Александра Сергеевича Зеленина, старого чекиста. Правда, Зеленин умер и данный факт можно использовать, но что-то мерзкое присутствовало в этом, решил Корсаков. Прятаться за мертвого старика, убегая от своей трусости?
— А ты часто бываешь дома у чекистов, с которыми есть общие дела?
— Ну, пожалуй, ты снова прав.
Время собирать камни, решил Корсаков. Не сидеть же все время, опасаясь Суровикина.
— И вот что еще, Тимур, если ты во мне сомневаешься, то задай вопрос в лоб, а не поручай все эти игры Сурови-кину. Все-таки мы — взрослые люди.
Теперь Азизов встревожился по-настоящему.
— Ты о чем? Какие игры Суровикина?
Ага, схватил! Теперь не спешить, пусть поведется всерьез.
Корсаков закурил, сделал несколько затяжек.
— Не знаю, как начать.
— Не мальчик, думай.
— Такие вещи неприятно говорить, но еще неприятнее — слышать.
Корсаков еще раз глубоко затянулся, Азизов рукой разогнал табачный дым:
— Тимур, ты давно знаком со своей Ойлун?
Лицо Азизова резко заострилось, глаза съежились в крохотные щелочки. «Убьет ведь, блин», — промелькнуло в голове у Корсакова, но отступать уже было некуда, и он начал первый:
— А мы с ней учились на одном факультете…
— И?! — звенел голос Азизова.
— Ну, что «и»? Студенты… красивая девчонка… неглупый парень…
— И?!
— Ну, что ты, как дебил «икаешь»? Чего ты не понимаешь? Мы были… ну… партнерами… — выдавил наконец Корсаков.
— Когда? — свистел голос Азизова.
— Ну… тогда… лет пятнадцать назад…
— А сейчас? — голос стал еще выше, почти фальцет.
— Что «сейчас», Тимур? Ты хоть слушал меня?
Азизов замолчал, откинулся на спинку стула, закрыл
глаза. Наступила долгая пауза, и Корсаков не мог ее нарушить.
Наконец, Азизов сел прямо. Лицо его снова было совершенно спокойным.
— То есть ты сообщаешь мне, что пятнадцать лет назад ты спал с Ойлун?
— Да.
— То есть, по-твоему, она должна была с детства сидеть в темной комнате и ждать, пока небо приведет меня к ее дверям? — в голосе Азизова начал звучать смех. — Игорь, да ты с ума сошел! Я и сейчас не всегда знаю, кто ее очередной любовник.
Азизов улыбался.
— Пойми, Игорь, я занят сутками, а она — молодая и очень сексуальная женщина, поверь мне!
Потом Азизов засмеялся. Искренне и свободно:
— Господи, кому я говорю о ее сексуальности!
Внезапно он прервал смех.
— А почему это ты вдруг увязал свои шашни с Ойлун и Суровикина?
Рассказ Корсакова он выслушал молча, с неподвижным лицом.
— Вряд ли ты выдумал, — будто размышляя, проговорил он, когда Игорь замолчал. — Значит, он хочет получать всю информацию?
— Именно.
— Ну, и что ты ему рассказал?
— Видишь ли, Тимур, Суровикин НЕ МОЙ заказчик!
— Не кричи, не кричи, слышу я тебя, — попросил Азизов, скорчив жалобное лицо. — И, ты говоришь, тебе он сам сказал, что не все рассказал мне?
— Ну, а ты знал хотя бы о том, что мы учились в одно время и на одном факультете с Ойлун? Вижу, не знал. Ну, и насчет… романа, кажется, тоже. Вот и прикидывай.
— Ну да, ну да, — закивал Азизов.
Видимо, у него была такая привычка реагировать в состоянии глубокой задумчивости.
— Хорошо, — хлопнул он в ладоши, будто пробуждаясь. — Давай сделаем так: ты сейчас в позитиве расскажешь мне все, что сделал за это время: от того момента, как я тебя в Казани передал Суровикину, до того момента, как он тебя начал шантажировать.
Слушал Азизов молча, ни разу не перебив и не делая никаких записей, но можно было понять, что слушает он чрезвычайно внимательно и сосредоточенно. Едва Корсаков замолчал, он уточнил:
— Все?
— Да.
— Тогда у меня есть вопросы, если позволишь.
И, конечно, не дожидаясь «позволения», спросил:
— Вот, скажи мне, что же такого он узнал, что сразу так обострил ситуацию?
— Не понял, — искренне признался Корсаков.
— Ну, что тут непонятного? Я тебя ему вручил, дал четкую инструкцию: помогать и контролировать в смысле обеспечения твоей безопасности. Ты занят делом, он выполняет мои инструкции, и вдруг ни с того, ни с сего требует ему отдать что-то такое, о чем ты, по твоим же словам, не имеешь понятия. Я ничего не переврал?
— Нет, — подтвердил Корсаков и задумался.
В самом деле, ему и в голову не пришло, что могло обеспокоить Суровикина до такой степени, что он начал шантажировать так откровенно.
— Второе, — продолжил Азизов. — Суровикин не дурак и он дальновиден, это я знаю точно. Сомневаюсь, чтобы он не смог предусмотреть такой вариант, когда ты рассказываешь все мне. И он прекрасно понимает, чем рискует, если я все узнаю. Поправь, если видишь ошибки в рассуждениях.
— Не вижу, — ответил Корсаков. — Но то, что было — было.
— Да понимаю я, — досадливо поморщился Азизов. — Понимаю, но от этого не проще.
Корсаков тоже разумел, что сомнения Азизова обоснованны и подрывают его, Корсакова, позицию в этой истории. Что-то неясное в ней могло оказаться признаком серьезной опасности.
Игорь снова и снова шаг за шагом повторял все, что было в Казани. Дорога из аэропорта — завтрак — встреча с Суторминым — прогулка по городу — встреча с Афониным — ужин — встреча с Суровикиным — ВСЁ!
Что-то промелькнуло в подсознании, какая-то нелепица, глупость, мелочь! Что-то было крохотное, но заметное, выделяющееся из общего ряда событий.
— Пуховик! — шлепнув ладонью о столешницу, воскликнул вдруг Корсаков.
— Сдурел, что ли? — вздрогнул Азизов. — Бредишь?
— Нет, Тимур, не бред это, хотя и близко к нему, — усмехнулся Игорь. — Понимаешь, за мной там следили.
— Кто?
— Откуда я знаю? Это надо у Суровикина спросить, он ведь должен был за мной присматривать. Он же там не один был?
— Не один, конечно. Ты можешь толком отвечать?
